Проза Часть 3

Это был наш разговор в январе перед его отправкой к Кащенко. Он полечиться немного решил. Говорил: отдохнуть хочу. Сидели мы в пустой комнатке совхозного барака. Света не было. Жуть брала: комната холодная, мебели никакой, только две пустые койки без матрасов и два мешка картошки — мой и его. Хотелось мне скорее в Москву. Ну его, психа, с его баландой. А он развалился в шинельке и в кубанке на кроватной сетке, сапоги в спинку упер и поет:

— Ты, Валерий Иваныч, буржуев за людей не считаешь. А зря, между прочим.

— Ничего не зря…

— А ты сам вроде буржуя.

— Вы что — опупели?

— Ай нет? А кто в отдельном вагоне приехал, как все равно главнокомандующий?

Вот сволочь! Ему чего расскажешь, а он по-хитрому вывернет.

— Да какой же вагон? Там тиглей полно было. Я на соломе спал.

— Возможно. А кто вагон прислал? Адмирал? Лаптежник-то за своим сопляком, небось, вагона послать бы не смог? А?!

— Да какая ж тут прибавочная стоимость?! — кричу. Я тоже не пальцем деланный, кой-чего кумекаю. — Какая тут прибыль?

— Да, — соглашается. — Прибыли нету. И плохо, что нету. Была бы — вози на здоровье, не жалко. А без прибыли — одно разорение. Можно так всю страну растрясти, если каждому оболтусу пульман подавать. Вот так, — говорит. — А ты готов перестрелять всех буржуев. Кто бы тогда тебя в Москву доставил?

— Не тревожьтесь, — говорю. — Не ваша забота. Сам бы дошел. Вам бы все цепляться. И то плохо, и это дерьмо. Что вообще, по-вашему, хорошего есть?

— Жить хорошо, Валерка, — вздохнул он. — С умным человеком покалякать. Женщину любить стоящую…

Сейчас я вспомнил про Светку и сплюнул даже, а тогда слушал, не спорил. Знал, что его до войны жена бросила, а потом с ребенком под бомбежкой погибла.

— Женщина — это хорошо, — повторил он. — Ты еще, Валерий Иваныч, с девками не балуешься?

— Нет.

— И зря. Тебе уже пора. А то — злой. Буржуев всех перестрелять собираешься. Поляков не жалеешь.

Это мы раньше о Варшаве спорили.

— Поляков жалею, — сказал я. — Только не эмигрантских.

— А которых в Варшаве танками давили?

— Но управляли из Лондона… Там Армия Крайова была. Займи она Варшаву, опять бы панская Польша получилась.

— Ну и политик! — скривился Козлов. — Значит, людей не жалеешь?

— Смотря каких, — говорю. — Эта Армия Крайова — вроде Колчака или атамана Григорьева. Когда немцы Григорьева били, кто его жалел?

— Да, складно получается. А немцы Варшаву сожгли.

— Сталинград тоже разрушен, — сказал я. — И вообще, врагам не помогают. Что, лучше, если б в Польше началась гражданская война? Врагам не помогают, — повторил я. Мне понравилась формулировка.

— Все ясно, — сказал Козлов.