Проза и публицистика

   – Опять тепериче и то надо по правде сказать: господа – народ, не приобвыкший к нашим мужицким порядкам: другой раз и хошь угодить на него, да не потрафишь. Купцы, дак те тепериче не в примере обиходнее...– лукаво заметил хозяин, как бы в свое оправдание.

   – Не беспокойтесь, я не взыскателен,– сказал доктор.

   – Известно, и у нас хорошие люди стаивали на фатере, да все оно как будто опаску имеешь; тоже и насчет кушанья, тепериче, хлопотно с господами...– продолжал Никита Петрович, видимо стараясь уже вперед выгородить себя на всякий случай.

   – И и этом будьте совершенно спокойны, что дадите, то я и буду есть,– окончательно задобрил его Лев Николаевич.

   Они вошли между тем в просторные сени, разделявшие весь дом на две отдельные половины.

   – Тут вот я сам живу, а тебя вот здеся помещу,– объяснял Балашов, указывая одной рукой налево, а другой направо.- Черный народ когда бывает, так тот у меня больше внизу стоит, беспокойства, значит, вам большого не будет. Семейка моя тоже не больно-то велика: одна дочь тепериче да работник с работницей – и все тут.

   Хозяин отворил дверь в правую половину и ввел туда приезжего. Здесь, кроме маленькой передней с полатями, оказались еще две довольно просторные, светлые комнатки, убранные, согласно деревенским обычаям, весьма недурно.

   – Вот уж так все эвти три горенки вы и займите,– предложил Балашев, остановившись посредине второй комнаты и заложив за спину руки.

   – А что вы с меня возьмете за это, хозяин? – спросил Матов.

   – Да што с тебя взять-то?.. Шесть гривен в сутки с едой положишь? Известно – не травой станем питаться,– любезно сострил Никита Петрович.

   Лев Николаевич остался совершенно доволен таким условием; он только выговорил при этом, чтоб ему подавали два раза в день, утром и вечером, самовар, если последний имеется в доме, как неосторожно выразился доктор.

   – Господи, твоя милость! – воскликнул хозяин, обидчиво всплеснув руками.– Чтобы этого добра да в доме не было: не токмо что один, а и все три найдутся; хошь шесть раз в день, дак и то можно поставить – не отнимутся руки-то.

   Рассчитавшись с ямщиком, который тем временем успел уже внести в комнаты пожитки приезжего, Матов наскоро разобрал их, переменил дорожное белье и, вообще приодевшись по-столичному, отправился на хозяйскую половину, чтоб спросить себе умыться и сказать, что он уходит из дому. Лев Николаевич встретил Балашева в сенях.

   – Вон как скорехонько собрался! А я хотел тебя ужо чайком угостить. Мои-то севодне все разбрелись: с утра самого по черемуху ушли да, вишь, и по сю пору нет,– объявил Никита Петрович, возясь около самовара.

   – Нет, хозяин, не беспокойтесь теперь напрасно, а я лучше вечерком напьюсь чаю. Мне хочется пока, засветло, погулять немного, кости размять: устал целый день в экипаже сидеть,– пояснил Лев Николаевич.– Вот умыться я попрошу.

   Балашев увел доктора на свою половину.

   – Вот тут помойтесь,– указал он ему на рукомойник.– Да тебе и мыться-то не к чему: ты и так беленький. Эки эвти девки подолошлепы, право! Только пусти их с глаз, до ночи рады прошляться...– ворчал между тем Никита Петрович, отыскивая в сундуке чистое полотенце.

   Матов наконец умылся и собирался уйти.

   – Погуляйте, погуляйте, поглядите на наше село: тоже супротив него тепериче другое такое еще поискать да и поискать,– с некоторой гордостью напутствовал его хозяин.

   – Мне бы хотелось также и на барский дом взглянуть, да не знаю, как к нему ближе пройти? – сказал вопросительно доктор, уже взявший было за скобку двери.

   Балашев подробно растолковал ему кратчайший путь в ту сторону и потом прибавил:

   – Недалече будет. Там у нее сад преотменный; только тебя туды, уж извини, не пустят: окромя здешних баб да заводских ребятишек, посторонних туды никого не пущают – то есть наши мужики не ходят.

   – Отчего?

   – Помещицей, сказывают, не велено.

   У Матова при этом коротком ответе так и завертелся в голове какой-то интересный вопрос, но доктор терпеливо отложил его до более удобного времени.

   – Так до свидания, хозяин! – молвил он только, отворя выходную дверь.– Да! Вот еще что,– спохватился Лев Николаевич, – вам не нужен ли мой вид?

   – Пачпорт-то, што ли? На-а что мне его! Тебе ведь не подати здеся платить; а коли потребуется, дак тогды и спросим у вашей милости. Счастливо погулять! – добродушно отозвался Никита Петрович и пошел проводить своего постояльца до крыльца.