Проза и публицистика

   Лев Николаевич как будто замер на месте. С минуту он смущенно смотрел на ее черную лакированную шляпу с игриво развевавшейся позади лентой, на изящный карабин, висевший у нее за спиной на такой же лакированной перевязке, и вдруг вспомнил, что где-то оставил перед этим в испуге свое ружье. Матов тотчас же отыскал его и бессознательно кинулся в погоню за быстро удалявшейся между тем владелицей Завидова.

   – Позвольте, сударыня, побеспокоить вас на минуту,– тревожно сказал он, догнав ее и вежливо приподнимая фуражку,– я имею удовольствие встретиться с Евгенией Александровной Белозеровой... если не ошибаюсь?

   Девушка удивленно обернулась.

   – Не знаю, может ли это доставить кому-нибудь удовольствие, но я действительно Белозерова,– спокойно проговорила она.– Что вам угодно?

   – Доктор Матов,– почтительно поклонился Лев Николаевич, рекомендуясь.

   Он сделал при этом легкое движение правой рукой, но Белозерова, по-видимому, и не думала протягивать ему своей.

   – Что же вам угодно, Матов? – холодно повторила она только.

   Доктор не сразу ответил ей, на минуту сконфузился, отчасти потерялся.

   – Я проездом в Завидове, остановился здесь отдохнуть на неделю и желал бы ознакомиться с гигиеническим положением рабочих на вашем железном заводе...– понемногу оправился наконец Лев Николаевич.– Именно с этой целью я ходил вчера же, как только приехал, сделать вам визит... но...

   – Обратитесь за этим к моему управляющему,– невозмутимо ответила Евгения Александровна.– Я не вмешиваюсь сама в дела завода.

   – В таком случае,– сказал Матов,– позвольте мне, по крайней мере, лично засвидетельствовать вам мою благодарность, когда я осмотрю его.

   – Ее так же легко может передать мне и мой управляющий, чтоб вам не трудиться самим,– заметила она не без иронии.

   – Значит, вы отказываете мне в чести вашего знакомства... если только я так вас понял? – несколько настойчиво спросил доктор.

   – Да, я отказываю себе в чести знакомства с вами,– проговорила она отрывисто и нетерпеливо.

   – Но... скажите, почему же именно? – еще настойчивее осведомился Лев Николаевич.

   – Нет никаких уважительных причин к нему,– сухо ответила Белозерова.

   – Мне кажется,– возразил доктор,– нет также с вашей стороны и достаточной причины отказывать в этом невинном удовольствии дорожному человеку, который, как я в данное время, желал бы отдохнуть несколько минут в обществе другого, равного себе по образованию, по...

   – Не знаю, насколько вы образованны, г. Матов,– живо перебила она его – но не сомневаюсь в вашей порядочности и потому попрошу вас или идти вперед, или дать мне дорогу: я не желаю продолжать ни к чему не ведущего разговора.

   Нетерпение Евгении Александровны заметно возрастало с каждым ее словом.

   – Сию минуту...– учтиво поклонился доктор.– Но прежде, чем мы расстанемся, мне хотелось бы напомнить вам об одном из ваших родственников, с которым я познакомился месяц тому назад в Петербурге. Может быть, мои сведения о нем будут небезынтересны для вас...

   – У меня нет там родственников,– сказала Белозерова по-прежнему сухо.

   – Я говорю о князе Петре Михайловиче Львове-Островском...

   При этом имени легкое судорожное движение чуть-чуть искривило тонко очерченные губы девушки. На одно мгновение она как будто смутилась, но глаза у нее тотчас же сверкнули холодным огнем, и как-то особенно резко отозвался в ушах Матова ее решительный бесстрастный ответ:

   – Подобное знакомство не делает вам чести; скажу даже больше – оно прямо указывает мне, что я хорошо поступила, не приняв бесчестия видеть вас у себя в доме.

   Лев Николаевич вспыхнул как порох.

   – Мне остается только пожалеть, сударыня,– сказал он, едва сдерживая овладевшее им негодование,– что на вашем месте не стоит в эту минуту мужчина...

   Белозерова гордо выпрямилась, выслушав этот слишком прозрачно замаскированный вызов.

   – И, однако ж, даже глупость настоящей фразы не заставит меня изменить ни моего намерения, ни моего взгляда на вашу особу! – проговорила она с затаенной горечью и медленно, почти величаво пошла вперед.

   – Вы перемените его... вы должны будете переменить его! – запальчиво крикнул ей вслед Матов.

   Но хозяйка Завидова даже не оглянулась на доктора.

   Лев Николаевич не скоро после этого пришел в себя; он решительно не мог определить теперь, что с ним делается: его попеременно бросало то в жар, то в холод. Это было какое-то невыразимо странное состояние, в котором хаотически перемешалось несколько самых разнородных чувств, заглушая одно другое; то брало верх негодование, то вдруг оно уступило место какому-то обаятельному ощущению неясно-сладкой тревоги, а это последнее переходило, в свою очередь, либо в жгучее любопытство, либо в порыв безнадежной и беспредметной тоски.

   "Так вот она какова, эта сумасшедшая-то тетушка князя!" – отчетливо промелькнуло наконец в голове доктора. Он очнулся теперь от своего мучительного забытья и медленно, будто нехотя, побрел домой, не разбирая дороги...

Глава V "ЧЕСТНЫЙ ОТВЕТ – НА ЧЕСТНЫЙ ВОПРОС"