ПроЖИВАЯ. Как оставаться счастливым, проживая самые сложные моменты жизни

И Злата, чтобы не умереть от душевной боли, пошла к психологу.

А психолог сказал: «Разрешите ему не оправдывать ваших ожиданий».

– Он был таким идеальным, – вздохнула Злата. – Как же я скучаю по тем временам.

– Он изменился.

– Изменил и изменился, – вздохнула Злата.

– Изменения – самое естественное, что может случиться с человеком. Быть идеальным – тяжкая ноша. Тяжелее только оправдывать чужие ожидания. Тут со своими бы справиться…

Злата рассказывала, как училась смотреть на отца не как на значимого взрослого, сначала построившего ее мир, а потом разрушившего, а как на земного человека.

С поясницей, которую надо мазать согревающим кремом, с аллергией на мандарины, и с седыми усами, закручивающимися, как у Мюнхгаузена.

Иногда выясняется, что танцевать на столе способны даже те, от кого меньше всего ожидал. И не выбрать их (выбрать жизнь без них) не получится – родные же.

Поэтому приходится писать правду и тут же стирать ее, радуясь, что тот, кому она предназначалась, не успел ее прочитать.

Я не верю в эту чушь (зачеркнуто).

Приходится закрыть глаза и смириться с тем, что все люди меняются. Ты тоже. Становишься мудрее. И почти умеешь, глядя на чужие танцы на столе, молча закрывать глаза…

Желтые туфли

У меня есть подруга Аня. Аня учится на психолога, но она уже психолог. Потому что психолог – это призвание. Человек с мудрой душой. Аня – такая.

Ей сразу после «привет» хочется рассказать всю свою жизнь, торопливо, без запинки, пересказать всю от того дня, когда тебя наказали в детском саду за разлитый суп, до вчерашнего вечера, когда муж забыл про годовщину свадьбы.

Наверное, это тяжело – носить в рюкзачке столько всученных тебе за чашкой кофе человеческих историй. Но Аня не выбирала эту миссию, это миссия выбрала Аню.

Я каждый раз обещаю себе поберечь Аню и не грузить своими проблемами, но никогда не выполняю свое обещание.

Это не консультация, боже упаси, это просто беседа с подругой, но каждый раз я ухожу со встречи вдохновленная и уношу в клювике новое знание.

Вот и в этот раз Аня подарила мне важное прозрение.

Я сейчас проживаю кризис такой… Не знаю, как и охарактеризовать. Вроде слово «разочарование» подходит, но это не оно. Кризис принятия того факта, что в хороших людях прекрасно уживаются плохие качества. И наоборот.

Люди разные. Плохорошие. Хорошоплохие. Все.

Вот дружба – это любовь, только без секса. Когда выбираешь человека в друзья, то влюбленность мешает видеть недостатки. Ты наслаждаешься достоинствами и думаешь: «Какой же у меня хороший друг!» А потом в этом периоде «и в горе, и в радости» наступает момент конкретно «и в горе».

Болезнь. Война. Безденежье. Ну, любое горе, не важно какое. И вот человек, близкий, мудрый, хороший, вдруг пишет язвительную глупость, токсичную, злую. Пост-плевок, совсем не характерный для него. Гадость.

Имеет право? Конечно. Но я теряюсь, не знаю, как реагировать.

Мне нравился человек тот, в котором нет этой злости, ярости, концентрации негатива. Ему категорически не идет быть мерзавцем.

Но это тоже он. Просто другая его сторона. Она мне не нравится, эта сторона, он в ней безобразно выглядит.

Но демоны есть в любом человеке. Просто их не видно, когда все хорошо. А когда нехорошо – болезнь или война, – то человек пишет уже из своей боли, а там он другой. И это нормально.

Он пишет из боли, а я читаю из своей нормы, врезаюсь в его демонов, и на меня выливается ушат разочарования.

Хочется зайти в личку и сказать: «Что ты несешь? Мне стыдно это читать. Мне не нравится! Ну-ка убери. Чтобы ты мне нравился, как раньше, весь, а не половина, та, что хорошая».

Но люди живут на свете не чтобы другим нравиться, а чтобы быть собой. В разных обстоятельствах внутри живут разные концентрации демонов и ангелов. Как это понять? Как это принять?

– Где тут ты? Точка опоры твоя? Почему тебе так больно? – спрашивает Аня.

– Он одурманен, Ань. Мой друг. Или это не он, его взломали. Или заболел: не ведает, что творит. Или дезинформирован! Если бы он знал правду, он бы не писал это…

– Про себя, Оль. Про себя говори. Я же спрашиваю про тебя. Ты можешь знать только про себя. Про него – домысливать. Эти домыслы никогда не истина. Про себя. Почему тут так больно тебе?

– Потому что он мой близкий человек. Если бы я встретила его сегодня, никогда не выбрала бы в друзья такого…

– Твой друг не может мыслить иначе? Не может совершать поступки, которые кажутся тебе ошибками? Он должен вести себя строго так, как тебе видится правильным?

– Нет, не так. Просто это меняет мое отношение к нему. Я будто увидела в нем новые качества, которые мешают мне любить его.

– Так просто было любить его хорошим, да? А вот таким разным – сложно. Но это тоже он. Фишка в том, что все разные. И ты, и я. Просто до поры до времени мы повернуты друг к другу рабочей стороной. Красивой, нарядной… А вторая, неидеальная наша сторона, дремлет внутри.

– Почему так больно, Ань?

– Сейчас стремительно растет твоя осознанность. Это больно, да. Знаешь, как деткам ставят галочки на дверном косяке по мере роста. Твоя осознанность уже под потолком.