Проживи мою жизнь

– Мы выцарапали протокол осмотра места и вскрытия. Понятно, что всё в месиво, но спецы предположили, что Ольга неоднократно подвергалась насилию и побоям. Я, конечно, вообще не удивлён, что Солодов не сел за доведение. Заплатил, откупился, наплёл ещё что… Зажившие переломы рук, рёбер, многолетние. Тут неизвестно, конечно, по травмам, первый муж или второй. Но насилие было точно. Читать будешь?

Майя отмахнулась, встала, прошлась по кабинету, стискивая кулаки. Тогда Костяков глухо проворчал:

– Короче, из объяснений, что якобы они любили жёсткий секс, и всё по согласию. Урод, твою мать…

Верлен заставила себя сесть и снова взяла в руки фотографии: летящее платье, похожее на блуждающий огонь, глаза, то ли чрезмерно наполненные, то ли, наоборот, опустошённые, пронзительные, отражающие… Синие-синие. Чертами лица Ольга так сильно напоминала Диану, что под лопатки заливалась ледяная жуть, оставляя кровоточащие полосы на сердце. Вот она возле лошадей, в облегающем костюме для верховой езды. Вот в купальнике на борту какой-то яхты. Но вся она была воплощением отрешённости и нечеловеческого смирения. Что могло так скомкать человека – яркого, талантливого, красивого?

А вот эта фотография, кажется, сделана в Париже. Чёрт! Это совсем другая женщина! Нет, конечно, это те же самые классические черты, тот же синий взгляд, но теперь он сам – кобальтовый огонь, озаряющий каким-то вселенским счастьем. Тонкая ткань платья облегает прекрасную грудь и тонкую талию, ветер играет с чёрными волнистыми волосами, отросшими до плеч, и смотрит она, видимо, на того человека, кто подарил ей свободу.

Разительное отличие снимков потрясало. Кто может определить точное время, когда в тело вселяется любовь? Что вот до этого человек не любил, а вот здесь – уже любит? По тому, как светятся, горят глаза? По тому, как сердце вытягивается в струнку, подпрыгивает на доске и без всплеска, как профессиональный пловец, вонзается в бездонный океан, погружаясь настолько, что без второго сердца уже не выплыть? По тому, как каждый вдох приходится заталкивать в себя силой, иначе распирающее тебя чувство начисто отнимает у мозга способность контролировать даже необходимость дышать?

Верлен тихо выговорила:

– Ольга влюбилась. Влюбилась и захотела развестись. Скорее всего, развод получить не смогла. И она от отчаяния… По крайней мере, думаю, это наиболее вероятно.

Шамблен кивнул: он тоже заметил очевидную разницу. Майя вгляделась в него, и в голове, словно паззлы, сошлись все признаки, тревожившие её: явный недосып, терпение, огонь в глазах, летучее настроение, удивительная способность понять её саму и вот теперь заметить разницу в фотографиях… Анри влюбился. Надо же… Ладно, эта история – уже потом, а сейчас нужно разбираться дальше.

Директор обвела команду сердитым взглядом:

– Теперь, когда мы знаем, чья она жена, нам требуется выяснить, причастен ли Солодов к убийству. Размер ноги у него, Сергей?

Тот заглянул в планшет:

– Сорок третий. В принципе, со следом у машины Марты не совпадает, но мы знаем, что сейчас это уже может ничего не значить.

– Его машина в ту ночь куда-нибудь выезжала?

– Нет. Стояла на платной стоянке. Охрана, видеозапись, навигатор это подтверждают. В полиции запись с камер из офиса, что он никуда не выходил.

Верлен прошла по кабинету, остановилась:

– Сергей, а ты бы мог взломать домашний компьютер Солодова?

Костяков опешил:

– Наверное, мог бы. А что, надо?

Майя спокойно кивнула:

– Надо.

Сергей дёрнул себя за ухо, посмотрел недоверчиво:

– Так, а что искать-то?

Верлен задумалась:

– Да уж, действительно, что искать-то… Судя по протоколам, его алиби основано на подтверждении камер наблюдения из его офиса. Марта довезла его до дверей в 21:18, высадила, поговорила 54 секунды, уехала, он зашёл. Вышел, согласно камерам, в 06:00. Марта погибла около трёх ночи. То есть он не мог находиться на месте преступления. Но он тогда был владельцем крупной компьютерной фирмы. И у нас есть проблемы с вирусными атаками. А вдруг всё подстроено? Сергей, вот ты бы мог или не мог так переклеить записи с камер наблюдения, чтобы никто не обнаружил?

Костяков, в ещё большем недоумении, выдавил:

– Ну, мог бы. Только найти всё равно можно, смотря какой аппаратурой работать, как искать… Ну, вот я бы нашёл. Полиция – вряд ли.

Глаза Майи вспыхнули:

– Вот и отлично. Подключись к его компьютеру, посмотри, есть ли у него на компе программы для обработки видео. И если ты ещё и следы найдёшь этой записи… Хотя это вряд ли, слишком он осторожен. В общем, давай, мне нужен доступ к его компу.

Костяков кашлянул:

– Я попробую. Только это можно будет сделать, когда он в сети появится, ну и вообще… Не сразу, в общем.

Сжала руку в кулак, пристукнула по колену:

– Я понимаю. Острожненько, не торопясь, но ты внедрись, пожалуйста. Зашли ему в комп соглядатая.

Костяков снова подёргал себя за ухо, серьёзно кивнул.