Прожившая дважды

26 января

Слушал Сталина на съезде. Говорил пять часов, не торопясь, будто беседуя. Острил. Чем дальше говорил, тем ближе был к аудитории.

Овации. Взрывы смеха. Полнокровно. Но речь практическая. Большое стремление быть хорошо понятым.

27 января

На съезде. Говорил Постышев[47]. Хвалил, говорил общие фразы. Интересны некоторые данные и бытовые рассказы.

Н. К.Крупская говорила о необходимости нажать на культуру и — очень хорошо — о разнице между нэповским хозрасчетом и социалистическим. Если из-за хозрасчета нет библиотек в совхозах, то это нэпманский хозрасчет и т. п.

После нее Хатаевич[48] очень возвеличивал Сталина (а Сталин его вчера укорял и острил на его счет).

В кулуарах много публики, когда говорит второстепенный оратор. Зал заседаний наполняется регулярно, когда берет слово «большой» товарищ. Делегаты получали «Беломорстрой». Эта книга — коллективный труд писателей.

3 февраля

Говорит Вяча М. Довольно шумно в зале: уходят, приходят, занимаются разговорами. А он говорит с душой и сердцем. Коля Мальцев слушает, превратив лицо в кувшинное рыло, оттого что сдерживает зевоту…

28 марта, 12 час. 30 мин.

Звонок. Поскребышев. Просит прийти к 2 час. Значит, или к Сталину, или на Политбюро. Ожидал назначения. Что-то скажут. Жаль, что до сих пор не приступил к изложению истории моего назначения. Занятно было бы. Волнуюсь. Пришел в Кремль, в секретариат т. Сталина. Ждал в приемной. Вошел Жданов, говорил по телефону. Пошел куда-то. Вызвали меня в кабинет Сталина. Там все: он, Ворошилов, Молотов, Каганович, Жданов…[49]

13 апреля

Вечером пошли в театр Немировича-Данченко смотреть «Катерину Измайлову» («Леди Макбет Мценского уезда»), муз. Шостаковича. Взяли Наташу.

Вещь большая и сильная. Музыка тесно спаяна с содержанием. В некоторых местах музыка жуткая… Удивительный ритм, дающий темп всей пьесе, темп — быстрый. В антрактах пили чай у Немировича-Данченко. Там был и Буденный с женой.

Пришло известие, что спасены 22 челюскинца, осталось на льдине 6, но и они, кажется, спасены. Перед первым актом Немирович-Данченко, находившийся в зале, сообщил это публике и сам возглавил хорошо, человечно «Ура». Ему, через него героям-авиаторам публика сделала овацию…

Сегодня, 13 апреля, звонил в ЦК, чтобы узнать, как обстоит дело с моим назначением. Оказывается, прошло в Оргбюро и дано на утверждение Политбюро.

Звонил Поскребышеву. Он говорит, что Сталин с удовлетворением читал тетрадку, которую я послал ему (стихи, старинные)…

Взял у секретаря Томского[50] разрешение на книги. После обеда хотел их получить. Поздно. Направился в ЦК, не пускают. Поздно. С партбилетами только до 5 час. вечера!

Ужин. Бережливость Геры (не дает лимона, печенье от древности пахнет затхлостью, несъедобное). Работаю над романом. Из рабочей колеи выбила Гера каким-то кухонным предложением: дать Наташе маленький чайник с недопитым нами чаем, а то она возьмет, чего доброго, новую щепотку чая. Работа над романом была нарушена. Сел за этот дневник.

На завтра работ полон рот, а концерт Прокофьева!

26 мая

На днях был у Вс. Иванова, Павленко и Н. Тихонова[51] рассказывали, как отрыли прах Гоголя, Хомякова и Языкова. У Гоголя головы не нашли. Кто-то раньше ее взял, как и две другие. Черепа теперь хранятся в каком-то доме. Который Гоголя — определить трудно. Кто-то украл у Гоголя ребро. Сняли ботинки на высоких каблуках, отослали в Поленовский музей. Гоголь лежал в синем фраке. Хомяков — в поддевке. У него сквозь грудь пророс дуб.

Языкова (поэта) голова, когда открыли могилу, оказалась высунувшейся из гроба. Это потому, что крышка гроба треснула. Жутко. Прах этих людей перенесли в Новодевичий монастырь. Бессмысленная «унификация» и «централизация».

12 июня

Долго не писал, но очень много думал. В особенности перед тем, как заснуть. Интимные думы о смысле жизни.

До сих пор не написал завещания.

Вчера жену свез в родильный дом. Она так сдержанна и трогательно-изящна в своей сдержанности! Вчера. А сегодня утром — приехал с проф. Корчагиным в роддом им. Крупской. Профессор щипцами вынимал сына. Он здоров, весит 8 фунтов. Жена тоже здорова. Щипцы стали необходимы потому, что пуповина двойной петлей обвилась вокруг шеи и душила мальчика. Если бы профессор запоздал, сын был бы задушен. Но профессор не опоздал, и вот он, новый человек, мой сын — на свете, среди нас, моя замена! Еду к дочерям — рассказать, что у них появился брат! Усталый я сегодня, две ночи не спал. А надо быть бодрым!

14 июня

Вечер. Ужин. У Крестинского. Во фраках. Микоян в белой рубашке, Бубнов в военном, Каминский[52] в простом сине-грязном пиджаке. Одна брючина поднялась выше носка. Глупо быть во фраках, когда руководители «налегке»…

Американский посол Буллит[53] немного краснокожий и глаза его темно-зеленые, глубоко сидящие, смеются над увиденным.

Англичанин с глазами, смотрящими в никуда.

Коллонтай совсем одинокая. Осталась только светскость. Редко говорит небанально о политике.

Шутки плоские.