Прожившая дважды

Третьего дня, вчера, сегодня писал статьи о Пушкинских днях за границей и статью «Пушкинские сказки».

Вчера получил большое огорчение. Дочь Лена разбила зеркало, взяв его из ванной комнаты. В прошлом я неоднократно просил ее не брать его. Оказывается, взяла в школу на репетицию. Чтобы нести домой, положила в портфель и потом, как на санях, каталась на нем со снежной горки. Раздавила зеркало. Мне долго ЛГАЛА. Глядела в глаза и запиралась самым невинным образом. Что это за век? Какая у этого нового поколения мораль? Или полное отсутствие морали?

Прихожу частенько к другу Коле. Он весь измучен интригами против него каких-то убогих проходимцев-карьеристов. Думаю, что правило Дарвина в борьбе за существование остается в силе (человек человеку волк), только методы и приемы борьбы одного человека против другого стали иные. Я уже отвык от того, чтобы кто-нибудь о другом сказал хорошее или просто неплохое. Когда один говорит о ком-нибудь, кажется, что он его кусает и жует истерзанное тело. Даже движения рта при таких разговорах отвратительны, они грызущие. Все друг с другом борятся. Всеобщее нищенство материальное привело к нищенству моральному и к жестокой необходимости вытолкнуть соседа из жизни. Я даже думаю, что у хитрецов, интриганов и подлецов не составляется предварительного плана против кого-нибудь, а просто характер их до того подл, что толкает на низости, на мелочи, на те цели, которые присущи подонкам.

Поздно, надо спать. Ах, дети, будете ли вы хоть когда-нибудь знать, какой тяжелый период мы проходим сейчас.

10 февраля

23.30. Только что из Большого театра, где помпезно праздновали Пушкина. Николай Тихонов своим докладом подтвердил правоту слов Пушкина: «Пока не требует поэта к священной жертве Апполон»…

Отчетливо и толково говорил украинец Микитенко. Но содержание его речи узко: отношение Пушкина к украинскому народу и наоборот. Впрочем, сообщил немало нового.

Демьян Бедный, обвешанный гирями депрессии (его около месяца «прорабатывали» за пьесу «Богатыри», отчего лежал с сердечными припадками), — говорил плохо. Никакого контакта между публикой и им. Да и начал как-то неудачно: дали слово, а его нет, потом выбежал на сцену, перебежал ее, чтоб взять свой портфель на дальнем столе президиума. Начал неуверенно. Путался. Слабые хлопки. Смущен.

Безыменский доклад превратил в декламацию своих стихов, и так как при декламации, как и при всякой артистической игре, думать не надо, а только чувствовать, и так как у нас думать не любят и избегают, то декламация Безыменского, не будоражащая мозг, всем понравилась.

14 февраля

Люди без устоев. Они не знают, что хорошо и что плохо. Они даже и не доискиваются знать этого. Они отупели от того, что устали быть автоматизированными. Они не анализируют явления, а описывают его. Они не знают природы вещей, а лишь их функции. Они стадны. Индивидуальная жизнь их бедна. Человеческие отношения шаблонны и обеднены. Индивидуальность их только в различной степени и форме одиночества.

Таковы люди.

Всю ночь сновидения перемежались с литературным творчеством. Я как-то стихийно творил повесть. Набросал целый план. Вообще во время бессонных ночей голова работает очень творчески.

Итак, что же творила моя голова? Повесть «Родной край». Глава первая «У голубых истоков» — описание Волги и ее голубого света весной, летом и осенью. Глава вторая — «Свет ночей и блеск очей» — любовь на Волге. Глава третья — «Даль». Это стремление через повесть — на Запад. Время действия — предреволюционное.

Повесть эта могла бы быть началом романа «Правда». Но только, чтоб был роман, надо сделать его по типу Сервантеса, или Гоголя, или Диккенса, т. е. избрать центральное лицо и все события развернуть вокруг его или вследствии его.

Вчера перед отъездом в Ленинград дома беседовал с Ливановым (он изображал на лице печаль по случаю отсутствия его жены, оставшейся дома). Долго говорил о том, как надо писать пьесы. Я рассказал ему содержание моей пьесы «Три брата», которую пишу.

19 февраля

24 часа. Третьего дня вернулся из Ленинграда, где беседовал с А. Толстым. Он читал мне отрывок своего нового произведения о Ленине. Неважно. Говорил о том, что Володька (Ставский) — дурак. Оно и правда. Говорил, что не хочет быть на заседании пленума правления писателей, потому что там еще раз каждый выскажет по одной глупости.

А. Толстой написал Сталину письмо о нашем бездействии за границей.

Я сегодня один. Жена заперлась в своей квартире, сказала, что хочет остаться без меня. А ведь мы стоим перед более важными трагедиями, чем семейные дела. Надо ли из-за них лишаться обоюдной возможности хоть беседовать друг с другом, тогда легче было бы перенести сознание надвигающейся трагической катастрофы.

Письмо Сталину 21.02.37 г.

«Дорогой Иосиф Виссарионович,

может быть, Вы найдете это мое письмо странным или неуместным, но я не могу не обратить к Вам эти строки в тот момент, когда все мы навсегда прощаемся с таким исключительным человеком-другом, как Григорий Константинович Орджоникидзе.