Прознатчик

— Дзиин-н-нь… — с пронзительным звоном чурбак лопнул пополам под ударом тяжелого колуна. Я наклонился за поленом и вдруг услышал топот множества лошадиных копыт.

Вздымая клубы снега, на поляну вынеслись несколько всадников, на невысоких, но могучих лохматых лошаденках, одна из которых была впряжена в сани-волокушу. Коренастый бородатый мужик в опушенном круглом рогатом шлеме и длинной дохе мехом наружу, брякнув доспехом под шубой, соскочил с седла, бросился к двери дома и что есть силы пнул ее ногой.

— Не делай этого, Любош!!! — предупреждающе громко раздался высокий женский голос — один из всадников оказался женщиной. Пять хорошо вооруженных мужиков и одна женщина.

— Закрой рот, Милица!!! — басом рявкнул мужик и занес ногу для следующего удара, но в то же мгновение с утробным воем согнулся пополам и рухнул в снег. Несколько секунд его корежило в жутких конвульсиях, а потом Любош неожиданно вскочил на четвереньки и забрехал как настоящий цепной пес.

Я тихонечко подправил рукой свою челюсть, отвалившуюся от удивления. Да, для меня уже было не секретом, что этот мир заполняет магия, но не видя ее воочию, я относился к этому не вполне серьезно, скорее как к ярмарочным фокусам. А тут…

— Что вам надо? — На пороге показалась Малена. Я даже не сразу узнал ее. Девушка нарядилась в облезлую шубейку мехом наружу, расшитую косточками, веточками, перышками и еще чем-то непонятным. В руках Мала держала кривой сучковатый посох с навершием в виде человеческого черепа — с гипертрофированной челюстью, украшенной впечатляющими кривыми клыками. И голос… Голос принадлежал столетней старухе, а не цветущей молодой девушке.

Воины мгновенно сбились в кучу, закрывая волокушу, лязгнули выхватываемые из ножен мечи, но их неожиданно растолкала дородная статная женщина в шубе, крытой алым бархатом.

— На месте! Не замай!!! — властно скомандовала она мужикам, уверенно подошла к Малене и склонилась в земном поклоне.

— Здравствуй, Милица, — спокойно поздоровалась с ней Малена. — Что тебя привело ко мне?

— Беда, Малена… — Милица со злостью пнула Любоша, кинувшегося обнюхивать полу ее шубы, и повторила: — Беда…

— Ты не ошиблась, Милица? — так же спокойно поинтересовалась Мала. — Ты ко мне пришла защиты от беды искать? Ко мне? Яге?

— Да, к тебе… — твердо ответила женщина. — Любомысла, сына моего, подрал вербер. Далеко везти пришлось, не поспели — Дравин и Венрир уже ничем не могут помочь — сама знаешь почему. Раны-то они закрыли, а вот… — по лицу женщины пробежало отчаяние, голос прервался, но она все же нашла в себе силы продолжить: — Только ты…

— Да, только я… — cогласилась Малена и насмешливо посмотрела на Любоша. — Так ли надо просить?

После этих слов девушка оторвала от своей шубейки косточку и кинула ее незадачливому спутнику Милицы, немедленно бросившемуся за ней с веселым лаем.

— Прости его, не в себе он был… — умоляюще попросила женщина. — Сама знаешь, кроме Любомысла никого у нас нет. Единственный он… Про виру мы знаем и согласны платить…

— Не мне вы ее заплатите… — задумчиво сказала Мала и вдруг, ни кому не обращаясь, спросила: — Что с оборотнем?

— Забил его Любомысл… — отозвался один из воинов — высокий пожилой бородач. — Посадил-таки на рогатину. А мы все по правилам сделали: спалили, значит, останки. Бортником из Медвежьей Пади оказался. В бегах был, тамошние уже его искали…

— Несите его за мной… — Мала круто развернулась и, не оглядываясь, пошла куда-то за дом.

Мужики мгновенно стянули с волокуши чье-то неподвижное тело, укутанное в шкуры и стянутое ремнями, и понесли вслед за Маленой.

Я недолго поразмышлял над происходящим и принялся опять за дрова. В глубине сознания еще бились изумление и даже некоторый страх, но они быстро гасли, сменяясь ледяным спокойствием и желанием принять это мир таким, какой он есть. Я и в прежней своей ипостаси не отличался повышенной впечатлительностью, а сейчас и подавно. Как будто ограничитель на эмоции поставили — даже изъясняться стал как нелюдимый бирюк. Почему так? Не знаю, но абсолютно не хочу знать.

— Что дружок, несладко? — поинтересовался у Любоша, так и носившегося вокруг на четвереньках. — Налажал ты, конечно, изрядно, но ничего. Она тебя простит. Должна простить.

Превращенный мужик как будто понял меня, жалобно взвизгнул, а потом опять ускакал и стал пробовать помочиться на угол дома.

М-да… вот как-то не хочется попасть под горячую руку моей хозяйке. В кого она там обещала меня превратить — в жабу?