Прозрачные и непрозрачные мысли

Вечером в холле гостиницы между поэтами завязался диспут – о Маяковском и Лиле Брик, ведьма она или не ведьма, о Есенине и Айседоре Дункан, ведьма она или нет, о Пушкине и Наталье Гончаровой, ведьма она или нет. Чаще других звучали слова «поэт» и «ведьма», отчего стало, в конце концов, не по себе, хотя все и порядком напились. При этом слово «поэт» вроде как не нуждалось в доказательствах, а «ведьма» нуждалось. Поначалу его доказывали, пока всем не надоело, а потом стали читать стихи Маяковского, Есенина, Пушкина. И будто все оказались околдованные стихами. Может, оно так и было. Женщины с незапамятных времен околдовывали поэтов, и те создавали стихи-заклятья, околдовывая ими потомков, которые читают их уже другим женщинам, таким же ненаглядным колдуньям…

***

Где поэзия, там и проза. Говорили о нашей и западной литературе. У нас все патриархально, жертвенно. Пиетет к старшим. Судьба и интрига прошивает несколько поколений. У них все эгоистично. Герой и, как приложение к нему, его друзья, враги, любовницы. Деды, родители, дети – так, фон, оттенки. Там редко найдешь мастерское описание старика. А у Толстого – екатерининский вельможа Безухов, умирающий, никакого действия, но какая глыба! А старик Болконский – не у дел, но какой дух! А распутный старик Карамазов у Достоевского – куда до него героям Пруста или завсегдатаям «Мулен Руж»! Западный дух – дух сиюминутной победы, выгоды, наслаждения, которому не нужна глубина, уходящая в могилы, и высота, уводящая к небу. Он нам и на дух не нужен.

***

Сарсапарель – что это? Оказывается, это то же, что сассапариль. А сассапариль – то же, что и смилакс, род лиан семейства лилейных. И откуда еще узнать об этом, если б не роман Герберта Уэллса «Человек-невидимка» да потом энциклопедический словарь. На бутыль с сарсапарелью Невидимка указывает пальцем, разоблачая мошенничество мистера и мисс Холл (они ею разбавляли в своем погребе пиво для постояльцев), перед тем, как его разоблачили самого. Зачем Уэллсу понадобилась эта самая сарсапарель, признаться, не понял. Неужели не нашлось ничего проще? Видно, сохранялась иллюзия крепости пива от этой самой сарсапарели, может даже, качество пива улучшалось? А может, вся штука в древесном спирте, от которого усиливалась крепость пива? Об этом я, скорее всего, нигде не узнаю. У нас два вида этих лиан встречаются на Кавказе и на Дальнем Востоке. В Англии точно не растут. Значит, привозное зелье. Говорят, весьма красивы. Не видел. А может, и видел, так, без названия. Растение и растение. Лиана. А может, и цветочек, лилия.

***

Русский роман – не английский и никакой другой. Трудно себе представить Сомса Форсайта на «идиотском» вечере у Настасьи Филипповны, где она бросает в огонь целое состояние, или одного из сэров Генри за шашками с Ноздревым и зятем его Мижуевым. И совсем уж невозможно вообразить Печорина Тартареном из Тараскона, а Дмитрия Карамазова мистером Домби. А еще вдруг представил (но это уже из другой оперы): князь Андрей влюбился в певицу Мадонну. И тут же вспомнил разъяренного Толстого с ружьем. Мурашки пошли.

***

Ницше готов отрицать сострадание потому лишь, что ему никто не сострадал в его боли. Откуда взялись только его сегодняшние сострадатели?

***

Современная музыка вторична, в ней нет того, ради чего она создается – мелодии. Видимо, мелодии были отпущены человечеству в очень ограниченном количестве, вроде котла, к которому устремились композиторы всех времен и народов, кто с большой ложкой, кто с маленькой, а кто и с половником. Тут уж кому как повезло, зависимо от таланта и прыти. А сегодня можно лишь возить ложками по стенкам и дну опустевшего котла, отдирать пригар да прилипшие крохи и слушать, глотая слезы бессилия, «Реквием» Моцарта.

***

Если бы симфонический оркестр набирали по тем же правилам, что и команду футболистов, и судили по тем же правилам… О, тогда можно было бы по ходу игры заменять музыкантов, удалять их, показывать им карточки, орать на них, свистеть, забрасывать пластиковыми бутылками. Можно было бы прерывать игру оркестра на судейские разбирательства и помощь врача, проверять игроков на допинг-контроль, доводить их до полного физического изнеможения на тренировках, заставляя извлекать из скрипки мощь контрабаса, а из контрабасов томность флейты. Можно было бы о мастерстве игроков судить не по тишине в зале, а по реву и драке на трибунах. Думаю, музыканты согласились бы. Ведь тогда их зарплата выросла бы как минимум в сто раз, а число слушателей в тысячу.

***

Если собрать всё написанное или нарисованное когда-либо на бумаге, получится чистый белый лист. Если собрать все звуки, прозвучавшие когда-либо на земле, получится абсолютная тишина. Почему так? Да потому что только спектр дает белый цвет, и только тишина разлагается на звуки. Это, видимо, и было еще не прозвучавшее Слово.

***