Прозрение. Том 2 (СИ)

— Мой единственный кровный сын, Эвгерет, силу ощутил поздно, — продолжал Локьё. — Я уже устал надеяться, когда он вдруг догнал и обогнал сверстников. — Он посмотрел на меня, на недоумевающего Леса. Вздохнул. — Когда были основаны Великие Дома, эрцоги не могли передавать власть законным детям. Таково было правило: не узурпировать власть в рамках одного рода, но и не выпускать из Дома. Власть передавалась племяннику или признанному сыну, мальчику, в жилах которого была кровь нужного Дома. Время шло, традиции рушились, и я мечтал плюнуть на весь этот бред. Передать власть сыну, просто сыну. Сейчас это уже не считается таким уж оскорблением древних традиций, но… Наверное, за это меня и наказали Беспамятные. Эвгерет делал большие успехи и после второго реомоложения решил поступить в университет классических наук на Пайе. Раньше его не увлекали философские идеи, и вдруг он, уже будучи совсем зрелым, ощутил в них вкус. Я, на беду, согласился. Там он и познакомился с творениями этого вашего Рогарда. Начитался и сгинул. Ушёл в никуда. Эвгерет стоял в университетской столовой в окружении многих других. А потом вдруг обернулся, словно увидел что-то, невидимое остальным, и исчез. Я узнавал, они говорили в этот момент об Уходящих…

Локьё умел рассказывать, и я буквально видел сейчас его глазами. Вот похожий на него парень стоит и смеётся, рассуждая о чем-то философском в толпе более юных студентов. А потом замирает. И делает шаг.

Наверное, вот так же шагнул в клетку Колин. Оглянулся на Имэ и… Просто исчез. Канул в небытие.

— Высшая абстракция? — считал с моего лица Лес. — Думаешь, он увидел то, что мы не можем понимать в образах? Время? Пространство? И реализованный образ затягивает потом в некую абстрактную реальность?

— Молчи хоть ты! — Локьё сжал бокал. — Лесард, я не выношу разговоров об Уходящих!

Лесард? Ничего себе, как тут Леса навеличивают.

Я улыбнулся почти против воли. К Лесу эрцог относился как-то необыкновенно тепло. Он не рассердился даже после признания, что пацан обманом заманил сюда доктора, не выгнал малявку.

Нет, я давно это замечал, но сегодня странная близость Локьё и Леса стала особенно явной. Между ними было два с половиной века возраста и опыта. Пропасть. Но чем-то они были неожиданно и странно похожи. Я только не понимал, чем.

Да и Симелин на присутствие Леса реагировал странно. Если бы он счёл пацана за слугу, сопровождающего Домато, то не замечал бы его. Но он замечал. А заткнуть или выгнать не попытался.

— Но куда ещё мог уйти Эвгерет? — настаивал Лес. — Ведь вокруг были люди? Они бы заметили что-то?

Локьё болезненно сморщился.

— И спецслужбы ничего не нашли? — спросил я из вежливости. Понятно было, что нет.

— Они искали, — горько сказал Локьё и снова остановил взгляд на моём левом запястье. И рука опять зачесалась. — Это иллюзия, что мы познали устройство Вселенной. Мы глупы и слепы, как и в начале эры людей. Один или двое из тысячи при всех показаниях к реомоложению и сейчас не выходят из искусственной комы. И мы не знаем — почему так. А те, кто выживает, время от времени бросаются в никуда. Или пытаются броситься. Лет пятьдесят назад я даже слышать не мог про этого выкидыша бешеной собаки — вашего Рогарда с его поэтизацией мифа об Уходящих! Жаль, что мне не довелось лично забить ему в глотку его проклятые вирши!

Локьё с хрустом сжал пальцы, и сердце моё дёрнулось в попытке свернуться в трубочку.

Почему же такое происходит из-за стихов? Я понимал уже, что структурированная речь — штука опасная, Симелин объяснил мне это прекрасно. Но…

Хорошо, что Энрек не видит, как взбешен его отец. С Котом мы пару раз говорили о Рогарде, кажется, испытывая схожий интерес к запретной философии Юга.

Шумно вздохнул Симелин. И у него были с Рогардом свои счёты. Чего он хотел от него добиться? Узнать, куда уходят и почему не возвращаются?

— А хоть кто-то вернулся? — спросил Лес.

Вошёл Элиер. Вскользнул, просочился. Над его головой парил медицинский шар-зонд с нейростимулятором.

Он коснулся шеи Локьё меддиагностом, и вот его-то Симелин не заметил в упор. Домато вызвал медика, обычное дело.

— Возвращались, конечно, — Локьё тоже делал вид, что не замечает суеты Элиера вокруг своей тушки. — Пара десятков таких вернувшихся захватила три малозаселённых планеты на окраинах Юга. Остальные пропали. По косвенным данным мы можем судить, что… — Он поднял на меня глаза. — Я не знаю, зачем тебе это, хаго. Но, если ты хочешь знать — знай!

Элиер предостерегающе дотронулся до руки эрцога. Тот нахмурился и сделал несколько медленных выдохов-вдохов.

И повторил, отстранившись:

— Знай. После второго реомоложения в сознании открывается брешь, бездна. Тебя начинает затягивать в самого себя. И очень хочется шагнуть и выяснить, что же там, внутри? Кажется, что именно так ты обретёшь некое мистическое прозрение, пройдёшь себя вглубь. Ты делаешь шаг и действительно уходишь. Я помню это чувство. Но я из тех, кто шагнуть не решился.

— Его испытывают все реомоложенные? — осторожно уточнил я.