Прозрение. Том 2

История сорок вторая. «Ярость» (окончание)

Джанга — развязка Кроу-1 — Кроу-2. Открытый космос

Холодный космос лечит. На орбите Джанги поднявшаяся было температура позорно ретировалась, и я ощутил, что почти здоров.

Однако на разгоне кровь опять слиплась в венах, страх вцепился в позвонки. К этому не привыкнуть: когда на световой скорости звёзды гаснут и бездна смотрит в лицо, сразу вспоминаешь, что смертен.

Чужой пилот разгонялся плавно и нежно, чужие кресла бережнее наших обжимали наливающееся свинцом тело, но лететь со своими мне было бы легче.

Я понял, что лечусь, касаясь в полёте разумом Роса или Дерена. И привык к этому внутреннему комфорту.

И мне сейчас страшно не потому, что наш катер скоро выйдет лоб в лоб с флагманом «белых» кораблей. А потому, что я остался один среди бескрайнего ничто. Я всегда знал, что оно дышит и стучит, но только сегодня оно застучало в ушах.

Я — боюсь? Я? Чего я могу бояться?

Страх — проблемы тела. Сознание не способно бояться. Нужно просто взглянуть на тело со стороны, отметить, как пульсирует кровь и дрожат руки.

Они дрожат? Разве? Или это вибрирует катер?

У меня могут дрожать руки? После всего, что я сделал, у меня ещё могут дрожать руки? Да, скорее, земля зашевелится на моём личном кладбище, и мертвяки полезут хлебать кислород!

Смотрю на голотрансляцию физиономий пилотов: к транквилизаторам они непривычны, глаза шальные, по губам блуждают улыбки. Это хорошо, легче будет умирать.

Губы сами растягиваются в улыбку. На обзорном экране снова возникают звёзды — катер сбрасывает скорость. Нервы извиваются в последней судороге и угасают. Когда я работаю — у меня нет нервов.

На полицейском катере для пассажира масса удобств, к которым я не привык — отдельный экран связи, коммуникативная панель.

Ну да, в нём же, наверное, возят и полицейское начальство, которое не должно скучать в своём углу. У нас, полети я пассажиром даже в капитанской шлюпке, — хрен бы мне с маслом, а не доступ к пульту.

Откидываюсь назад, примериваюсь. Управление не совсем привычное, но интерфейс удобный, приспособлюсь.

Прошлые попытки контакта с этими «белыми» не удались. Но никто до меня не набирался наглости и не подходил на 30, 29, 28 единиц…

Начнут стрелять?

А чего нас бояться? Мы же ма-ленькая такая полосатая свинья, вроде керпи. Что мы им можем сделать?

…25, 24, 23…

Сияющее тело самого большого крейсера заполнило обзорный экран.

— С вами говорит импл-капитан Агжей Пайел! — Я сам не понял, как у меня вырвалась эта смесь имён. — Я приказываю вам обозначить принадлежность судов и место приписки! Отвечайте!

Затылки обоих пилотов полицейского катера окаменели. Неужели и до них достучалось это бухающее в ушах пение смерти?

Или у меня просто опять поднимается температура?

Хатты… К Хэду!

Если начнут стрелять, нужно успеть отдать команду Коутеру.

Впрочем, Дерен всё продублирует при необходимости. Они с Вили тоже слышат меня сейчас.

— Назовитесь! Кто вы такие и что вам здесь нужно! — Я повторил фразу по-имперски. Потом по-алайски. Запутался в падежах и выругался так, что первый пилот обернулся и уставился на меня, как на изделие таксидермиста.

Второй наклонился, и его вырвало: то ли от страха, то ли медики с транквилизаторами переборщили.

Я задохнулся на миг от резкого кислого запаха, но тут же заурчала система кондиционирования, и дышать стало легче. Удобные всё-таки катера у экзотов.

Белый корабль молчал. Я знал, что гражданские корты уже готовы к манёвру. Дерен — керпи хедов — бросил мне на панель условный знак — полосатую поросячью морду.

— С вами говорит импл-капитан Агжей Пайел! Назовите себя!

Мне казалось, что я говорю в пустоту, но экран связи вдруг замерцал, пошёл полосами и погас, так и не выбрав режима.

И мы услышали искажённый фильтрами голос:

— Мы знаем вас, капитан Пайел.

Что-то в этом голосе, резком и скрипучем, было не так. Что-то ещё, кроме привычного искажения.

«Вы», почему он говорит мне «вы»?

— Это не даёт вам права загораживать подлёт к развязке! — Локьё говорил, что я — хамлю? Да разве ж я хамил ему так, как мне бы хотелось. — Что вы тут забыли? Кто вы? Почему блокируете видеорежим?

Первый пилот моего катера закрывает руками лицо. Второй держится лучше, желудок у него слабый, а нервы крепкие.

Я слышу щелчок оборвавшейся линии. Второй пилот озабоченно поворачивается ко мне, пытается сообщить, что связь прервалась.

Но голос вдруг возникает снова:

— Мы сами выбираем режим общения, капитан Пайел, — говорит он ехидно. — Мы не настроены на конфликт. Давайте договоримся мирно? Нам нужен груз ваших гражданских кораблей. Желательно добровольно и в количестве не менее ста тысяч. Для Джанги — это капля в море. Сто тысяч. И вы не потеряете планету.

С лица второго пилота, он всё ещё сидит в пол-оборота ко мне, можно писать «белого человека»: кровь покидает его вся и разом, кажется, даже зрачки становятся белыми.

Террористам мало тридцати двух тысяч детей. Им нужно сто. Всего-то. А мы-то башку ломали, чего они ждут.