Пруд гиппопотамов

– Хм-м. – Рамзес потёр свой выдающийся подбородок. – Ты считаешь это мудрым поступком, мама? Мистер О’Коннелл, безусловно, отлично умеет задавать дерзкие вопросы, но, на мой взгляд, не обладает необходимым талантом для рассуждений.

– Кажется, Рамзес, я уже упоминала ранее, что предпочла бы, чтобы ты воздерживался от использования фразы «на мой взгляд».

– Прошу меня извинить. – О’Коннелл был почти рядом. Рамзес понизил голос. – Это может быть опасно, мама.

Я, безусловно, учитывала это. Я заставила Кевина сесть и выслушать меня вместо того, чтобы сразу же мчаться к могиле; и пока он приканчивал бутерброды, я особо подчёркивала необходимость осторожности.

Глаза Кевина постепенно расширялись, пару раз он даже поперхнулся. Но соображал он быстро, и ему и ранее приходилось попадать в переделки вместе со мной. Когда я закончила, он широко улыбнулся:

– Ах, миссис Эмерсон, дорогая, вы не перестаёте меня удивлять. Я бы сказал, что вы – свет моей жизни, если бы не предполагал, что профессор неверно истолкует это замечание, хотя мои слова, уверяю вас, продиктованы лишь исключительным уважением…

– Избавьте меня от своих гибернианских излияний, Кевин. Это серьёзный вопрос, и вам следует отнестись к нему серьёзно. Не рискуйте. Не следуйте указаниям, которые могут завести вас в уединённые места. Вообще не следуйте этим указаниям! Просто сообщите мне.

Кевин склонил голову и косо посмотрел на меня, будто ясноглазая птица.

– То есть в уединённые места последуете вы? Ладно, раз уж профессор не может остановить вас (а я знаю, что не может, потому что видел, как он пытался и потерпел неудачу), то и предостережения друга не возымеют ни малейшего эффекта. Будьте осторожны, миссис Э., ладно?

Я была тронута, потому что поняла, что он имеет в виду. Однако мягкое выражение не удержалось на его лице; он тут же слегка встряхнулся, словно стыдясь своего краткого проявления чувств.

– Так что я получу взамен? – спросил он, ухмыляясь, как и подобает прожжённому журналисту-мошеннику.

Рискуя повториться, хочу сказать (и никогда не устану повторять), что только Эмерсон мог достичь того, что планировал в тот день. Египетские рабочие – парни весёлые, но спешить – совершенно не в их привычках. Наши люди, обученные Эмерсоном и преданные ему, обладали духом и профессиональной гордостью, которые подвигли бы их на необычайные усилия даже без эмоциональных наставлений начальника. Они работали сосредоточенно и добросовестно, чтобы установить железную дверь, предоставленную Говардом; дверь эта предназначалась для одной из королевских гробниц в Долине, и нам действительно повезло, что она подвернулась под руку. Однако работа ещё не была завершена, когда Эмерсон сбежал вниз по лестнице сообщить мне, что я должна сопровождать остальных обратно на дахабию.

– Только вместе с тобой, Эмерсон, – отказалась я. – Ты обещал, что не останешься здесь сегодня вечером.

– Конечно, дорогая. Но скоро зайдёт солнце, и я хочу, чтобы вы все благополучно вернулись домой до наступления темноты. Я приду, как только лично закреплю этот замок.

– Ты не будешь идти один? Обещай мне, Эмерсон. – Я вцепилась в его рубашку.

Твёрдые губы Эмерсона изогнулись в улыбке, и он обнял меня.

– Ты особенно убедительна, Пибоди, когда цепляешься за меня и умоляешь, будто робкая маленькая женщина, которой совсем не являешься. Впрочем, если бы ты делала это так часто, как мне бы хотелось, эффект был бы гораздо слабее. Я обещаю, любовь моя. Поторопись.

Сэр Эдвард уже вернулся в Луксор со своим драгоценным грузом фотопластинок, и Сайрус неохотно покинул нас, пообещав вернуться на следующее утро пораньше. Он пригласил нас поужинать с ним, но я отказалась на том основании, что мы слишком устали, чтобы наслаждаться общением. Что было правдой; возвращаясь, мы почти не разговаривали и сразу же отправились в свои комнаты.

Я ждала Эмерсона. Стемнело, и мне казалось, что я часами наблюдала за окном, пока он не вернулся.

– Значит, ты скучала по мне? – спросил он несколько позже.

– Кажется, тебе предоставлено достаточно доказательств этого.

– Не достаточно, нет. Но это подождёт. Ужин готов? Я голоден.

– О, дорогой, – смущённо протянула я. – Он на столе и, наверно, уже остыл, Эмерсон. Я приказала Махмуду накрыть, когда ты вернёшься.

– Тебе следовало знать лучше, Пибоди.

– Ты прав, следовало. Одевайся и поторопись, милый.

Как оказалось, Эвелина отослала еду обратно, чтобы нагреть её, так что всё было в порядке. Я ждала до тех пор, пока Эмерсон не избавился от первых мук голода, прежде чем передать ему телеграмму от месье Масперо.

– Собирается приехать, да? – последовал ответ Эмерсона. – Проклятье!

– Он очень вежлив, – прокомментировал Уолтер, поднявший телеграмму с пола, куда Эмерсон её бросил. – Поздравления, дань уважения, дорогие коллеги и всё остальное!

– Что там ещё в почте? – спросил Эмерсон, отмахнувшись от месье Масперо и его любезностей.

– Ежедневный отчёт для Эвелины от миссис Уотсон, – ответила я. – По её словам, всё хорошо, все счастливы. Больше ничего интересного.