Прусское наследство

Самоуверенности у «герра Петера» изрядно поубавилось, стоило армии перейти по понтонному мосту через Днестр, обойдя крепостные стены Бендер. Он ведь прекрасно помнил, чем в прошлый раз дело закончилось. И хотя сейчас все было куда как лучше, но умом понимать это одно, и совсем другое, как он высказался — «поротой задницей».

— Да откуда столько у султана народа будет? Врут послухи, пороть их надобно без всякой жалости, чтобы страхов напрасно не напускали. Сам посуди — прошлый раз к Ахмеду крымский хан подошел со своими татарами и ногайцами, а там тысяч сорок конных было. А сейчас окромя буджакских татар у султана нет никого. Режут крымчаков подчистую казаки и калмыки, те вон за Перекоп бегут, а частью через эти места хлынули. Да и я охулки на руку не клал — мои драгуны и казаки сотни кочевий разорили и выжгли. Сам видел, как воевать с ними зло стали. Врут, мин херц, вот тебе крест!

Меншиков размашисто перекрестился, забыв что он вроде как лютеранин — пьянящий степной воздух вскружил ему голову. Да и ощущение такое было, будто восемнадцать лет с плеч сбросил — сейчас он искренне жалел, что в прошлый раз его не взяли в поход.

— Тысяч сто у султана будет в поле, не больше — остальные по гарнизонам в крепостях. А с таких пользы в грядущей баталии мало. У нас ведь конницы больше, чем пехоты. И молдаване поднимаются — надоело им османское правление, а ружей и пороха царь Алексей Петрович для них заготовил изрядно — есть чем воевать, «огненным боем» не копьями орудовать. Михайло Голицын дело знает, за лето обучит этих бестолочей как воевать надобно. Ты, мин херц, не кручинься — одолеем турку!

Оптимизма у Меншикова было хоть отбавляй, и на то были основания. И сейчас Петр прекрасно понимал, что сын оказался куда предусмотрительней, чем он тогда, и старался не только завоевать край, но тут же взять его под свою руку, заранее все подготовив.

Так в Брацлаве были заготовлены припасы — сюда князь Голицын стягивал стрельцов и казаков, здесь же были построены дощаники, нагруженные высушенным заранее лесом. И сейчас в устье Южного Буга уже принялись строить названный Николаевым город — а при нем верфь. Петр сам съездил туда, благо армией Карл начал командовать, и счел выбор наилучшим — там предполагалось строить двухпалубные линейные корабли с числом пушек в шесть дюжин на каждом. И калибром жутковатым — все в тридцать шесть фунтов. На нижнем деке установлены будут «большой и укороченной плепорции» орудийные стволы, самые тяжелые по весу. На верхней палубе «короткие», конструкции Брюса — «адово отродье». Бортовой залп чудовищного веса — свыше тысячи двухсот фунтов, чуть ли не вчетверо от «Полтавы», даже на аглицких сто пушечных кораблях куда меньше будет, на четверть, а то и на целую треть. Это было непривычно, когда все пушки одного калибра, но умом Петр понимал, что такой подход куда лучше и разумней — ко всем стволам одинакового размера ядра и бомбы.

Сам Алешка, первенец, сменивший его на московском престоле, сие называл мудрено — унификация, считая, что везде должно быть полное единообразие. И за десять лет добился этого, полностью преобразовав свою армию и флот. Именно свое детище — Петр порой сам удивлялся многочисленным новшествам, которые он, несомненно, со временем полностью переймет, ибо видел их полезность, а ее он всегда ставил главной задачей.

— Если проживу еще долго, — пробормотал Петр, размышляя, и опомнившись, поймал удивленный взгляд Меншикова.

— Ты это что, мин херц, удумал⁈ Сплюнь — да ты здоров как медведь, вон, подковы до сих пор разгибаешь, и тарелки в рулон скатываешь. Супруга твоя не в праздности пребывает — сразу двух сыновей тебе родила, «Шишечке» братьев долгожданных, — Меншиков заговорил горячо, он всегда поддерживал своего «сердечного друга». Когда того одолевали приступы меланхолии. И повел плечами, показывая свою богатырскую стать — высокий и широкоплечий, он притягивал взоры других, особенно дам.

— Да и я сам нисколько не ослаб, никогда себя так хорошо не чувствовал. Да мы любого супостата одолеем…

— Не хвались, на рать идучи, Сашка, а то быть и тебе битому, — негромко произнес Петр, пристально глядя на идущие в пыли колонны конницы и пехоты, между которыми виднелись повозки и орудийные упряжки. Каролус со своими драбантами и драгунскими полками ушел вперед, сменив Данилыча в авангарде — шведский монарх как всегда был предприимчив, и первым бросался в бой, вдохновляя войска.

— Как в Яссы войдем, я наши батальоны и эскадроны на тебя оставлю, при супруге моей и тесте будешь находиться, надзор за ними иметь неусыпный. Да и за Каролусом тоже приглядывай. В битву первым не лезь, Сашка. И не фыркай тут, чай не молод, фельдмаршал целый — у тебя под рукою десять тысяч отборного войска, половина моей армии почитай. А я в Очаков поеду — крепость тамошнюю перестраивать нужно, по европейскому методу. Флот турецкий в лиман уже скоро войдет, силу турки свою покажут…