Пруст и кальмар. Нейробиология чтения

В книгах о другом животном, гиппопотаме, также передаются подобные идеи о сопереживании. В знаменитой серии Джеймса Маршалла «Джордж и Марта» (George and Martha) [21] два очаровательных гиппопотама – лучшие друзья. В каждой истории они учат нас чему-нибудь о том, что значит быть хорошим и понимающим другом. В одной незабываемой истории Джордж спотыкается и выбивает один из двух передних зубов, которые для гиппопотамов очень важны. Ему вставляют новый золотой зуб, и он с опаской показывает его Марте, которая находит для друга нужные слова. Она восклицает: «Джордж, с этим новым зубом ты такой красивый и замечательный!» Конечно, после этого Джордж счастлив.

Эти истории иллюстрируют чувства, которые многие маленькие дети испытывают, когда слушают, как им читают. Возможно, мы никогда не полетим на воздушном шаре, не победим зайца в кроссе, не будем до полуночи танцевать с принцем, но с помощью этих книжных историй мы можем узнать, как чувствовали бы себя в таких ситуациях. И мы на долгое время перестаем быть собой и начинаем понимать «другого». А это, как писал Марсель Пруст, лежит в сердце общения с помощью письменного языка.

Чему учит нас всех язык книг

Примерно в то время, когда мы начинаем узнавать чувства, которые как связывают нас с другими людьми, так и устанавливают между нами границы, наступает еще одно прозрение явно когнитивного характера: книга полна длинных и коротких слов, которые повторяются, как и картинки, каждый раз в том же месте, когда книгу читают. Это постепенное интеллектуальное открытие, которое представляет собой часть более масштабного, но менее очевидного открытия: у книг свой язык.

«Язык книг» – это понятие, которое дети используют очень редко, да что и говорить, и мы об этом мало думаем. На самом деле этот язык сопровождают несколько довольно необычных и важных свойств когнитивного и лингвистического характера. Они вносят неизмеримый вклад в когнитивное развитие. Прежде всего (и это самое очевидное) особый словарь книг не используется в устной речи [22]. Вспомните сказки, которыми вы восхищались в детстве, которые начинались примерно так.

Once, long ago, in a dark, lonely place where the sunlight was never seen, there lived an elfin creature with hollow cheeks and waxen complexion; for no light ever touched this skin. Across the valley, in a place where the sun played on every flower, lived a maiden with cheeks like rose petals, and hair like golden silk [27].

Никто, или по крайней мере никто из моих знакомых, так не выражается. Выражения, подобные once, long ago («давным-давно»), и слова, подобные слову elfin («эльф»), не используются в обычных беседах. Однако они представляют собой неотъемлемую часть языка книг и являются подсказками, которые помогают ребенку предугадать, что за история его ждет и что в ней может случиться. К детскому саду слова из книг будут главным источником запаса в 10 000 слов, которым, в среднем, обладают многие пятилетние дети [23].

Значительную долю этих тысяч слов составляют морфологические варианты уже известных корневых слов [24]. Например, ребенок, который освоил корневое слово sail («парус»), может быстро догадаться о значении всех его производных – sails, sailing, sailboat («паруса», «идти под парусом», «парусник») – и начать их использовать. Но особенным в языке историй и книг является не только рост словаря. В равной степени важным оказывается синтаксис, или грамматическая структура, этих текстов. Такого, как правило, не встретишь в повседневной речи. Where the sunlight was never seen («где никогда не видели солнца»), for no light ever touched this skin («ведь его кожи никогда не касался солнечный луч») – эти конструкции обычно встречаются только в печатном тексте, и для них необходимы немалая когнитивная гибкость и умение делать выводы. Немногие дети до пяти лет слышали, чтобы слово for («ведь») использовалось так, как в предложении в приведенном выше отрывке, где оно служит союзом, то есть принадлежит к классу грамматических средств, подобных then и because («так как» и «потому что»), и выражает причинно-следственные отношения между событиями и понятиями [25]. Дети узнают об этом варианте использования for из контекста. И когда это происходит, обогащаются все аспекты развития языка: синтаксический, семантический, морфологический и прагматический.