Пруст и кальмар. Нейробиология чтения

Эндрю Баймиллер изучал типичные ошибки, которые делают дети возраста Тимми, и обнаружил, что юные читатели-новички, скорее всего, проходят через три коротких, вполне предсказуемых этапа [28]. Они делают ошибки, которые семантически и синтаксически уместны, но ни фонологически, ни орфографически не напоминают нужное слово: daddy («папа», «папочка») вместо father («отец»). Как только дети узнают некоторые правила графемно-фонемных соответствий, их ошибки орфографически похожи на нужное слово, но семантически не очень уместны: так Тимми прочитал horse вместо house. В завершение периода читателя-новичка дети делают ошибки, которые и орфографически, и семантически уместны: bat («бита») вместо ball («мяч»). Эти дети уже стоят на пороге более беглого декодирования и начали интегрировать различные источники знаний о словах, которыми они располагают.

«Кто сказал, что яхты – это круто?»: почему орфографическое развитие готовит ребенка к чтению этого заголовка

Английский язык обладает очаровательной пуританской традицией написания одного из самых известных непристойных слов. Все знают, что нижнее подчеркивание заменяет пропущенную букву i, и этот «заменитель буквы» проводит линию между хорошим вкусом и точным правописанием. Кроме того, он демонстрирует, насколько произвольны все визуальные символы и насколько принятая система необходима для описания каждого из звуков в языке. Орфографическое развитие состоит из понимания целостности визуальных условностей для описания конкретного языка, с его репертуаром стандартных моделей букв и внешне нестандартных употреблений. Важнее всего то, что орфографическое развитие включает трансформацию визуальных моделей букв и частотных буквосочетаний в репрезентации, которые могут стать автоматическими.

Дети овладевают орфографическими правилами постепенно. Из опыта слушания, сидя на коленях у взрослых или рядом с ними, еще не умеющие читать дети узнают, что, например, в английском языке слова читаются слева направо, по строкам, и что в слове буквы тоже читаются слева направо. Следующие озарения относятся скорее к когнитивным, а не пространственным открытиям: в частности, инвариантность моделей. Детям приходится учиться видеть, что А, написанная разными шрифтами, – это все равно А, приходится привыкать к тому, что заглавные и строчные формы могут представлять одну и ту же букву. Еще одна сложная задача состоит в понимании уникальности способа передавать звуки в конкретном языке. Посмотрите на слово «кричать» на двух языках, у которых много общих корней: английское слово shout и немецкое слово schreien. Хотя между английским sh и немецким schr есть общее, эти две буквенные модели представляют собой в значительной степени уникальные орфографические репрезентации в каждом языке (точно так же, как ois во французском и lla и ña в испанском).

Читатели-новички усваивают все стандартные модели букв своего языка, а также многие из самых часто встречающихся в письменном виде слов, которые не обязательно следуют фонологическим правилам, такие как have («иметь»), who («кто») и все слова в предложении Who said yachts are tough? («Кто сказал, что яхты – это круто?»). Хотя большинство самых частотных слов можно декодировать с помощью фонологических знаний ребенка, некоторые важные общеупотребительные слова этому не поддаются. Эти слова с нестандартной орфографией часто называются sight words («слова, узнаваемые по виду»), и нужно, чтобы они стали орфографическими репрезентациями самих себя. К счастью, таких слов меньше, чем обычно думают, и большинство слов с нестандартным написанием (например, yacht – «яхта») считаются лишь частично нестандартными [29].

Как бы мы это ни назвали, орфографическое развитие требует от читателя-новичка постоянного общения с печатным или письменным текстом – иными словами, практики. В Вашингтонском университете нейропсихолог и педагог Вирджиния Бернинджер и ее сотрудники доказывают, что развивающийся мозг нуждается в практике для формирования орфографических репрезентаций самых употребительных визуальных блоков, чтобы простые модели буквосочетаний, например ant, в мгновение ока могли превратиться в chant («песнь») и enchantment («очарование») [30]. Несомненно, это требует большего, чем просто работы глаз, но способность зрительной системы «распаковывать» кластеры согласных, подобные ch в chant, а также сочетания морфем, такие как en и ment в enchantment, значительно увеличивает скорость чтения. Овладение стандартными моделями гласных, сочетаниями морфем и разнообразными орфографическими моделями (например, неудобными сочетаниями согласных, с которых начинаются многие слова английского языка) помогает работе зрительной системы [31].