Прутский Декамерон-2, или Бар на колесах

– Ну что, Савва, – сказал Митяй, улыбка так и распирала его. – Приглашаю на открытие бара. В субботу в полдень буду ждать. Ты – мой самый почетный гость. Босс на радостях подкинул в бар десять ящиков чешского пива, пару из них я уже отправил в холодильник, – для тебя персонально. Приходи с другом, естественно, – он кивнул в сторону Кондрата. – Будут, конечно же, телки. Татарочки завтра отъезжают, как ты знаешь, на родину, а жаль, можно было бы с ними устроить «ромашку», это когда 10–15 или сколько есть девушек становятся голышом в круг, повернувшись лицом к друг дружке, а мы…

– Дальше можешь не продолжать, – прервал я его, – мне эта игра знакома. – После этого мы крепко пожали друг другу руки и разошлись по своим машинам. Лёня же привез нас обратно, в итоге нас в квартире в этот вечер оказалось шестеро: мы с Кондратом, и четыре девушки; сам Леонид, не поддержав компанию, уехал восвояси. Этот вечер, я тут повторюсь, последний вечер августа, протекал по уже наработанному за предыдущие дни сценарию: полумрак, легкая музыка, угощение, состоящее из бутербродов и нескольких сортов вина – на выбор; эти вина у нас были теперь в немереном количестве – во флягах, которые я разместил на балконе, причем доставлены в квартиру прямо из подвальных складов местного винзавода, сплошь десертные и полусладкие, которые так нравятся девушкам и женщинам. Встречались среди наших гостий и любительницы крепких напитков, правда, изредка, все же возраст девчонок, не будем забывать, не превышал восемнадцати, но чаще был ниже…

В этот вечер, вернее уже поздней ночью, я достал из банки в кухонном шкафу, в которой лежали кофейные зерна, очередные два зернышка и бросил их в пиалу. Я это сделал уже автоматически, так как записей я никогда в жизни не вел, поэтому решил таким образом хотя бы количество своих партнерш подсчитать, ну хотя бы за последний месяц. Когда мою спальню покинула очередная партнерша, вторая за сегодняшний вечер, ее имя мне хорошо запомнилось – Галия, я вышел в зал в халате, потому что не нашел в себе сил одеться.

– Кондрат, – позвал я своего товарища, и когда он подошел, прошептал ему на ухо:

– Машины у нас нет, брат, так что придется девушкам отправляться в лагерь пешком. – Кондрат понимающе кивнул. – Такси в этот час, как ты знаешь, не поймать, так что помочь мы им ничем не можем. Ты их только выведи отсюда, отведи за пару кварталов, желательно зигзагами, чтобы они не могли по памяти сюда вернуться, и как бы случайно укажи, в какой стороне находится их лагерь, а сам сделай вид, что сейчас выгонишь машину из гаража. Их попросишь обождать в сторонке, якобы, чтобы мама, или, скажем, теща не увидела, как посторонние в машину садятся, соседи там, и так далее. И возвращайся. Сами до лагеря доберутся. Подумаешь, час с четвертью ходу. Я в их возрасте такие расстояния каждый день преодолевал. В погоне за любовью, между прочим. Причем зачастую даром. А теперь поверь, сил никаких нет, я еле живой.

– Верю, брат, я и сам на пределе, – отозвался Кондрат.

– Я дверь пока за вами закрою, а когда вернешься, звякни нашим кодовым, я тут же открою.

– Хорошо, – согласился мой товарищ.

Закрыв за ним и девушками дверь, я почувствовал позыв к рвоте, и вошел было в туалетную комнату, но постояв с минуту, передумал, и направился в свою спальню, чтобы лечь и хоть ненадолго забыться, потому что чувствовал я себя весьма отвратительно. Тело ломило как при гриппе, слабость была во всех конечностях невероятная, и все это, как я понимал, было результатом образа жизни, который я вел весь последний месяц. Ночи почти без сна, или сон днем, урывками, еда зачастую всухомятку, излишнее количество употребленного алкоголя, не говоря уже о чрезмерном увлечении сексом, а ведь зернышек, которые у меня хватило сил подсчитать, в пиале оказалось сорок две… Браво, Савва, ты рекордсмен, поздравил я сам себя, хотя радости от этого не испытал. И я ведь даже цели перед собой такой не ставил, все случилось само собой. А двумя минутами позже я уже спал.

Не помню, что именно мне снилось, но это было что-то ужасное, а самое страшное, что я, осознавая это, не мог выйти из своего заторможенного состояния. Ко всему прочему в голове загудел какой-то неумолимый колокол, и сквозь душный, вязкий сон я все-таки осознал, что только сам сумею остановить этот звон. И я, встав с постели, пошел на этот звон. Помню, как шел, потянув на себя дверь… вышел, а затем… а затем я повис на чем-то твердом. И стал на нем балансировать. Сознание стало понемногу возвращаться ко мне, и лишь тогда я с ужасом понял, что вишу на балконном поручне, и вижу внизу звезды, отражающиеся в лужах… Не помню, как я сполз на балконное покрытие, силы оставили меня… Но гул, этот ужасный гул, он продолжался, он никуда не исчез. И я последним усилием воли поднялся на ноги. Когда я открыл входную дверь, теперь уже осознанно, за ней обнаружился злой и мокрый Кондрат. Он с упреком уставился на меня.

– Я звоню, звоню, а ты не открываешь. Савва, что за дела? Ты что, уснул?