Прутский Декамерон-2, или Бар на колесах

– …И зовут вас?… – продолжая наш разговор, как бы между прочим спросил я, затем добавил, извиняясь: – Мое имя Савва.

– Вероника, – ответила она. – Вы знаете, у вас такое необычное имя, я раньше такого никогда не слышала.

– Я хочу сказать вам, Вероника, что когда я только собирался ехать сюда, в Прибалтику, мне говорили, что я здесь, вероятно, не встречу ни одной красивой женщины, однако случилось так, что первая же из них, которая заговорила со мной, то есть вы, оказалась красавицей, – сказал я, ничуть ни кривя душой.

– О, вы мне говорите комплимент, – слегка покраснев, сказала Вероника, – но я не местная, я из Польши, полячка.

– А, ну тогда все в порядке, – сказал я, улыбнувшись, – красота польских женщин известна во всем мире.

Вероника от моих слов и вовсе зарделась в смущении, но я непринужденно добавил еще что-то, затем мы заговорили о политике, о непростых отношениях между нашими странами, о том, что простому человеку, живущему в социалистическом лагере, за «железным занавесом», почти нет возможности путешествовать, посещать другие страны и так далее, и вскоре между нами установилось полное взаимопонимание.

За разговорами мы выкурили и по второй сигарете, после чего я спросил Веронику, не желает ли она подняться в бар, расположенный, как я заметил во время обеда, на втором этаже, в одном зале с рестораном. Она согласилась, и мы направились к зданию «Интуриста».

Бар, представший нашему взору, по своему типу называется пристенным – высокая деревянная стойка коричневого цвета была устроена вдоль одной из стен зала; народу же здесь было с самого обеда – не протолкнуться, и мы с трудом нашли крохотное свободное место у стойки, где мне удалось отвоевать один пуфик для дамы, – сам я остался стоять рядом с ней.

После нескольких минут ожидания мы, наконец, удостоились внимания: к нам вальяжной походкой подошел бармен в белой рубашке при черной бабочке. Кивнув в знак приветствия, он склонил вопросительно голову.

– Два коктейля на ваш вкус, будьте добры, только не очень крепких, – попросил я.

– Экскьюз ми. Вот ду ю вонт? «Простите. Чего желаете? (англ.)» – спросил бармен не «поняв» моего русского, и затем, щеголяя знанием отрывочных фраз из нескольких языков, повторил свой вопрос на местном языке, затем на польском, французском, немецком и, по-моему, на испанском.

Одарив его уничтожающей улыбкой, я протянул руку за меню, нашел там коктейли, написанные на английском, и через несколько секунд выдавил из себя:

– То дабл скрудрайвер, плиз. – Две двойные «отвертки», пожалуйста. (Международное название всемирно известного коктейля, который получил широкое распространение во всем мире, исключая, разумеется, Советский Союз).

Бармен ушел, а через пару минут вернулся и поставил перед нами две двойные водки с апельсиновым соком.

Подняв свой бокал, я обратился к Веронике:

– Прошу прощения, что заказал напитки не посоветовавшись, – сказал я, улыбнувшись. – В следующий раз будете заказывать вы.

Вероника улыбнулась мне в ответ, согласно кивнула, затем сунула соломинку в свой бокал, и мы, попивая свои коктейли, продолжили наш разговор, прерванный накануне.

Она рассказала, что учится в Варшавском университете на третьем курсе, факультет психологии, замужем два года, но детей они с мужем пока не завели. Уже во второй раз за последние три года она путешествует по Советскому Союзу, и что муж ее, работающий хирургом, зарабатывает вполне достаточно, чтобы обеспечить семью и требует от супруги лишь одного – чтобы она училась.

Когда мы допили свои коктейли, Вероника жестом подозвала бармена и на приличном английском заказала два коктейля «коблер-шампань».

Незаметно, за разговором, мы справились и с этими коктейлями, и от выпитого, как мне показалось, глаза Вероники пленительно и многообещающе заблестели.

– Давайте выйдем, прогуляемся, – предложила она, отодвигая от себя пустой стакан и распрямляя плечики, – мне уже надоело здесь сидеть.

Остановив проходившего около нас бармена, я спросил его по-молдавски:

– Кыт мэ фаче? (Сколько с меня?)

Бармен переспросил меня как минимум на шести языках, чего я желаю, но я упрямо, стараясь не улыбаться, спрашивал его все то же самое, по-молдавски.

Тогда он склонился над стойкой и тихо, по-русски, спросил:

– Чего вы хотите? – И, конечно, получил достойный ответ, который у меня был заготовлен заранее.

– Расчет, мудак, – с удовольствием делая акцент на втором слове, сказал я, – я тебя уже три раза спросил: «Сколько с меня?», неужели не понятно?

Когда я достал из кармана внушительной толщины пачку денег, опытный бармен при виде их не подал и виду, а Вероника удивленно приподняла бровки.

– Сдачу оставь себе, – небрежно сказал я, роняя на стойку 35 рублей – четвертной и десятку, и, даже не поглядев на склонившегося в благодарности бармена, сунул пачку обратно в карман, после чего подал Веронике руку, помогая ей сойти с высокого барного стульчика.

– Как это будет по-русски?.. Вы его ловко… сделали, – Подобрав, наконец, нужное слово, восторженно сказала она, когда мы направлялись к выходу. – Это на каком языке вы сейчас говорили?