Прутский поход. Поражение на пути к победе?

Русскую делегацию великий визирь принял сразу, оказав почет важным гостям. Для Шафирова был поставлен отдельный шатер. Русскому послу Шафирову был оказан церемониальный прием. По пути к шатру Балтаджи Мехмед-паши двумя рядами стояли спахи в конном строю с красными и голубыми значками.

Понятовский оставил нам описание этого приема:

«Объявили, что прибыли полномочные министры царя. Было условлено с графом Понятовским (о себе он писал в третьем лице), что визирь их не примет и что их приведут в шатер его секретаря Умера-эффенди. Шатер был специально поставлен для этой цели… Но полномочные министры вместо того, чтобы сойти перед ним, сошли перед шатром великого визиря и были введены туда… При их появлении вместо суровой встречи были потребованы табуреты, чтобы усадить их… Естественно, им самим надлежало изложить цель их миссии, но великий визирь опередил их своим очень любезным приветствием и тем, что приказал усадить их. Затем визирь., велел спросить полномочных министров, зачем они пришли в государство султана».

Шафиров, хорошо зная восточные традиции, сделал вывод, что великий визирь заинтересован в заключении мира. Фактически переговоры велись от имени официального лица — главнокомандующего русской армии фельдмаршала Б.П. Шереметева. Визирю Борис Петрович передал 2 золотые пищали, 2 пары пистолетов, 40 соболей на 400 рублей. Кегая получил подарков на сумму около 13 тысячи золотых дукатов. Великий визирь беседовал с Шафировым в присутствии всего совета.

Понятовский отметил достоинство, с которым Шафиров ответил на все выдвинутые требования турок:

«что они (русское войско) жили в Молдавском княжестве на свои деньги;

…— что вторжение татар в их государство прошлой зимой побудило их к отмщению;

— что для того, чтобы сохранить дружбу с султаном, царь вернет Азов и снесет Таганрог, но что им нужен Каменный Затон, чтобы укрываться от набегов татар».

Самому Балтаджи Мехмед-паше за содействие в перемирии русские власти пообещали 150 тысяч рублей, а остальным турецким начальникам — по 80 тысяч. Шафиров, предложив дорогие подарки, просил оформить турецкие требования в письменном виде. Как мы видим, несмотря на очень жесткие требования со стороны турок, русский парламентер так же твердо отвечал, прощупывая уступчивость визиря. Игра ва-банк не была напрасной. Мехмед-паша оказался в щекотливом положении. Он все больше склонялся к заключению мира. Нужно было учитывать интересы султана, на которого «давили» французские дипломаты. Как ни странно, но позиция русской делегации вызвала бурю в шатре визиря. Когда Шафиров с помощниками удалился в шатер секретаря, в палатке визиря начались прения. Понятовский бросился на Балтаджи Мехмед-пашу с упреками. Ругаясь, он сказал, что «…со всеми преимуществами, которые ему даровал бог над врагами, он был в состоянии требовать и получить другие условия». Разгневавшись, великий визирь и граф обменялись оскорбительными словами. Понятовский вышел из шатра. Обсуждение продолжилось.

Понятовский, не желая мира, решил подговорить янычар. Он заплатил им. «Но эти люди либо не захотели больше подвергаться опасности, либо не посмели сделать что-либо без приказа. Они взяли деньги и, не двинувшись с места, лишь выразили сожаление графу Понятовскому».

В русском лагере генералы решили атаковать турецкие позиции, если переговоры прервутся. В это время Шафиров отправил посыльного в русский лагерь. В расстроенных чувствах он, ставя в известность об условиях, выдвигаемых турками, писал Петру I: «турки не зело в склонности к трактатам состоят».

«Армия наша, — писал Моро, — не имела провианта; пятый день большая часть офицеров не ели хлеба; тем паче солдаты, которые пользуются меньшими удобностями. Лошади были изнурены; некоторые генералы имели при себе несколько кулей овса и кое-как поддерживали своих лошадей: остальные же лизали землю и были так изнурены, что когда пришлось употребить их в дело, то не знали, седлать ли, запрягать ли их, или нет».

Янычары, не дожидаясь, когда закончатся переговоры, без разрешения начальников, приблизились к русскому лагерю. Ими руководило желание наживиться. Называя русских солдат «братьями», янычары продавали им хлеб, рис, за который получали хорошие деньги. Турецкие паши и аги принимали меры по пресечению контактов с русскими солдатами. Об одном наказании 10 июля рассказал Моро: