Пружина для мышеловки

– Хорошо, – закивал шариком-головой Пинчук, – мне понятны ваши побуждения, хотя я их и не разделяю. Но вы мой клиент, и ваше слово – закон. Я изучил материалы уголовного дела по обвинению гражданина Личко Олега Петровича в убийстве и изнасиловании шестерых малолетних детей. Преступления были совершены в течение семьдесят четвертого и семьдесят пятого годов на территории Москвы и…

Андрей почувствовал, что его затошнило.

– Можно без подробностей? – сдавленным голосом попросил он. – Я не могу этого слышать.

– Хорошо, – снова покладисто согласился адвокат. – Подробности я изложил в аналитической справке, которую подготовил для вас.

Он помахал в воздухе листками и сложил их рядом с собой на диван.

– Вы можете их забрать и прочесть, если будет настроение. Оглашаю вывод: дело по обвинению гражданина Личко полностью сфальсифицировано.

– Значит, он невиновен? – вырвалось у Андрея.

– Я этого не сказал.

– Но как же…

– Дорогой Андрей Константинович, достоверность материалов дела имеет отношение к доказанности вины, но не к самой вине. Понимаете?

– Нет. Если можно, скажите то же самое попроще, – попросил Мусатов.

– Ладно, скажу проще. Ваш отец… прошу прощения, ваш гражданин Личко мог быть десять раз виновен, но работникам следствия и уголовного розыска не удалось найти доказательств его вины, таких доказательств, которые прошли бы в суде. Поэтому они эти доказательства сделали сами. В этом у меня нет ни малейших сомнений. Я опытный адвокат и умею читать уголовные дела. Доказательства липовые, это однозначно, но это не означает, что Личко не убивал. Его выследили, задержали, у оперативников и следователя не было ни малейших сомнений в его виновности, а доказать не смогли. Ну что делать? Отпускать на свободу маньяка-детоубийцу? Да ни за что на свете! То, что они сделали, безусловно незаконно, но, согласитесь, их можно понять.

– Значит, вы тоже уверены, что Личко – убийца? – упавшим голосом спросил Андрей.

– Вот уж нет, – замахал руками Виктор Альбертович. – В мои обязанности не входило выяснять вопрос о его виновности, вы мне таких полномочий не давали. Вы хотели найти свидетельницу, на показаниях которой построено все обвинение. Я ее нашел. Почти, – добавил он, глядя в сторону. – И вы хотели узнать мое мнение о качестве материалов дела в целом. Справку я для вас составил, в ней все подробно указано, в том числе и те факторы, которые однозначно свидетельствуют о фальсификации материалов. Вы же, насколько я помню, ссылались на мнение врача-психиатра, который был уверен, что ваш… г-мм… Личко никого не убивал и преступником не являлся. Я ничего не путаю?

– Нет.

– И вам нужно было всего лишь подтвердить или опровергнуть это мнение. В пользу того, что ваш доктор не ошибся, свидетельствует и мое заключение. Никаких факторов, говорящих о том, что врач-психиатр заблуждается, я не обнаружил. Но это только начало, точку ставить еще очень рано. Если вы собираетесь копаться в этом деле, вам предстоит очень большая работа. Очень большая.

– Но вы сказали, что нашли свидетельницу. Эту…

– Шляхтину Елену Васильевну, – подсказал Пинчук. – Да, я ее нашел. Но я добавил одно маленькое слово: почти.

– И что это означает?

– К сожалению, Елена Васильевна Шляхтина скончалась.

– Когда?! – в отчаянии воскликнул Андрей.

– Давно, Андрей Константинович, очень давно. В семьдесят шестом году. В конце семьдесят пятого она давала показания, изобличающие гражданина Личко в совершении убийств, а в середине семьдесят шестого покончила с собой.

– Ничего себе! – протянул Мусатов. – Совесть замучила?

– Не знаю, не знаю, – адвокат покачал шариком-головой, – это надо разбираться. Но все, что я мог о ней узнать, есть в этой папке, и вы имеете возможность ознакомиться. Во всяком случае теперь вы не можете пойти к ней и спросить, зачем она давала ложные показания и кто ее заставил это сделать. Там, в папочке, список людей, которые знали Елену Васильевну и могут хоть что-то о ней вспомнить. Времени-то прошло – ого-го! Без году тридцать лет. С некоторыми из этих людей я сумел встретиться и поговорить, результаты бесед там же, в папке. Вам рассказать, или сами почитаете?

– Если не трудно, расскажите.