Пружинки и золотинки (сборник рассказов) (ЛП)

Девочка и зверочеловек замерли в дверях. Увидев меня, они глянули друг на друга, потом девочка что-то сказала еноту, забрала у того поднос и шагнула вперед. И мне пришлось решать — доверяю ли я ей настолько, чтобы подпустить к себе, даже не на расстояние вытянутой руки, куда ближе. И я решил... довериться. В конце концов, пожелай они сделать мне что-то плохое, даже убить — сделали бы все раньше, пока я еще лежал в беспамятстве. К тому же эти руки... я узнал руки девочки. Те самые руки, что утирали мне пот. И тот самый голос...

— Я знаю, что не понимаете меня, — сказал я, демонстративно убирая руки от меча. — Но я решил поверить вам.

Краем глаза я видел, как еноточеловек, прислонившись спиной к косяку двери с легкой усмешкой наблюдал сначала за моими колебаниями, потом за тем, как я пытался объясниться, сначала словами, потом жестами. Как приложив руку к груди, я называю себя:

— Дэвид Гуардиан, рыцарь королевства Акстарсия.

А девочка представляется сама:

— Klode.

А потом, протянув руку к спутнику представляет и его:

— Brian Coe.

Потом я взглянул вниз, на замотанную узкой холстиной руку, указал на нее пальцами правой, после чего перевел взгляд и пальцы на девочку. Тем самым пытаясь спросить, она ли лечила меня. Девочка же, от такого простого вопроса вдруг вся покраснела, смутилась, а енот, все еще стоявший у двери, насмешливо фыркнул. Тогда Клода сердито топнула ногой и, демонстративно тряхнув рыжей шевелюрой, принялась разматывать повязку.

Я слегка заволновался... не слишком, но все-таки... однако под ее веселым взглядом так и не решился остановить ловкие руки. Тем более, что вскоре из под слоев полотна показалась попахивающая травами и чем-то незнакомым подушечка корпии, а потом... потом я увидел практически целую кожу, лишь совсем немного стянутую розовым шрамом.

Изумленный, я спросил Клоду, забыв о том, что они говорят на незнакомом мне языке:

— Как такое возможно?!

И девочка-женщина, видимо по расширившимся глазам, поняв, что я спросил, указала на зверочеловека. А тот, ухмыльнувшись, сделал руками-лапами жест, будто зашивает что-то тонкой, кривой иглой. Потом, последовательно изобразил, как мажет мою рану мазью, заматывает ее узкими полосками холстины и отдает в ручки Клоды. А та, похихикав, хлопнула ладонью по моей подушке и показала четыре пальца.

Я спал четыре дня?!! Четыре!! Дня!!

Впрочем... что они, по сравнению с месяцами, проведенными в горах и в лесу?

Тем временем, девочка повернулась к еноту и они заговорили о чем-то на том же, незнакомом мне языке. Хотел бы я понимать их! Но нет! И тогда я, в нетерпении и расстройстве, стукнул ладонью по стене башни.

Клода поняла это как вопрос и ответила:

— Metamor Keep.

Я тряхнул головой, прогоняя лишние чувства, туманившие разум. И обведя рукой вокруг, повторил ее слова, требовательно глядя на обоих. Они кивнули, но я все еще был сбит с толку. Что такое «Metamor Keep»? Название комнаты? Или может быть так именуют место, где работают целители? Или это название башни, в которой расположены комнаты целителей? А может вся крепость?

К счастью, мне в голову своевременно пришла светлая мысль и осторожно взяв за руку юную целительницу, я подвел ее к окну и начал показывать рукой, вопросительно говоря:  «Metamor Keep?»

И уже через минуту знал, что Метамор — название этой крепости, а спустя две четверти часа, съеденный обед и изрисованный угольком листок пергамента, понял что Keep — значит Цитадель. Цитадель Метамор...

Вскоре я уже сам любовался на коридоры и залы этой воистину бесконечной крепости. Бесконечной, прекрасной и грозной. Воистину прекрасной — всего один пройденный с моими провожатыми зал заставил старый Намшир, зал королей моей родины, усохнуть, поблекнуть и превратиться во всего лишь маленькую комнату, в дряхлом старом замке на островке где-то в северном море...

А юная красавица и человек-енот вели меня все дальше и дальше. Лестницы, переходы, залы. Мы прошли внутренним двором, колоннадой с арками и стеной, увитой винной ягодой — я узнал ее по картинкам, виденным в детстве. Мимо бессчетного количества как людей, так и самых странных существ. Красавицы в броне и рабочей одежде, мужчины и... да все же женщины в шерсти, в перьях, в чешуе... дети, самых разных возрастов, самые обычные и очень даже необычные... я как-то сразу смог определить, где именно ребенок, а где лишь кажущийся таким. Как — не знаю, может быть по недетскому взгляду, может по недетски четким движениям, но я определял, и мнится мне, безошибочно.

И еще там были разговоры. Речь, текущая как вода, журчащая странными словами, обтекающая меня... но не утоляющая жажды общения! Как хотелось мне испить этих слов, понять их, но...

Но путь наш закончился в маленькой, роскошно обставленной зале, даже пожалуй, большом кабинете. Там, за столом темного дерева, откинулся на спинку обитого атласом кресла воистину царственный человек-конь. Чей испытующий взгляд заставил меня согнуть спину в глубоком поклоне.