Прыг-скок-кувырок, или Мысли о свадьбе

В этот момент Картер склоняет голову набок, прямо вплотную к моей, чтобы и он тоже мог видеть экран мобильника.

Открываю тот самый альбом – и, будьте покойны, под каждым без исключения фото, рассказывающим о поездке Кэти в Иерусалим с людьми из ее ЦЕРКОВНОЙ ОБЩИНЫ, я прилепила эти самые слова: «Плеваки – те же макаки».

– О‑о‑ой-е-о‑о‑ой, погоди! Это мое самое любимое место, – захлебываясь от восторга, восклицает Дрю, выхватывает у меня из рук мобильник и отыскивает последнее в альбоме фото. Находит, что искал, и громко в голос ржет, возвращая мне телефон. Я вырываю его у него и испепеляю взглядом, в котором легко читается: что ж ты, гад, радуешься, что я так капитально лажанулась! Под последним фото в альбоме не только стоит подпись: «Плеваки – те же макаки», но еще пониже этого звездецового употребления английского речения я приписала: «Иисус – мой кореш».

– Твоя кузина ни за что не простит меня, – выговариваю я со вздохом.

– И‑и, все равно она сука. Кто-то должен был поставить ее на место, – смеется Картер, крепче прижимая меня к себе.

Протягиваю руку, возвращая Лиз ее мобильник, и замечаю на ее лице какое-то странное выражение.

– Что еще? – спрашиваю я с дрожью: моя рука попросту повисает в воздухе, потому как Лиз не тянет свою, чтобы забрать у меня телефон. – Едрена-печь, еще-то что? – спрашиваю, а сама вся обмякаю.

– Возможно, тебе захочется взглянуть на диалог, что мы с тобой вели на странице мамы Картера, – отвечает моя лучшая подруга, больше даже не утруждая себя тем, чтобы скрывать разбирающий ее смех.

Уверена, у меня зенки со столовую тарелку делаются, стою столбом и глазею на нее.

– О, бог мой! А я‑то об этом и позабыл! Сегодня утром снова перечитал и сам едва не уссался! – ржет Дрю. – Ни один из предметов мебели не пострадал, – добавляет он на полнейшем серьезе.

С сожалением вновь склоняюсь над экраном и вызываю страничку Мэйдлин Эллис в «Фейсбуке».

Ровно в 12.28 пополудни я выложила на странице Мэйдлин следующее:

«Ты – исполинская, зловонная, мандасрачная, сикелявистая, лесбушистая лярва-оторва».

Через три минуты Лиз отвечает: «Чува, ты это мне? Ты только что выложила это на странице матери Картера. Ха! Жопа с ручкой!»

Я пялилась на продолжение нашего диалога НА СТРАНИЦЕ МАМЫ КАРТЕРА и меня тянуло блевать. На странице его МАМЫ, народ! Думаю, вы даже не представляете, как крепко лажанулась я на этот раз.

Клэр Морган: Ты – замшелая мошонка на громадной елде моей жизни.

Элизабет Гэйтс: А ты тако[33] для моего атеросклеротического сердца.

Клэр Морган: Куда подевалось твое тугоухое влагалище? Я отсюда слышу, как оно крылышками хлопает. Силишься опять ко мне прилететь?

Элизабет Гэйтс: Мое влагалище куда лучше всего, что есть у тебя, ссущееся растолстевшее чудище морское.

Клэр Морган: Твое влагалище вроде горящего клоунского фургона… такое объятое пламенем зловонное тако, из которого сотни людей силятся вырваться, едрена-печь, наружу.

Элизабет Гэйтс: Потаскуха ты гребаная после этого.

Клэр Морган: А ты – бурьян мудовый.

К тому времени, когда я дошла до завершения этой перепалки, Картер отошел от меня и только что в конвульсиях не бился от хохота.

И именно этот миг выбирают его родители, чтобы вместе с Гэвином вновь присоединиться к нам, я молю Бога, Аллаха, Будду и Райана Сикреста[34], пусть она сегодня еще не заходила в свой аккаунт на «Фейсбуке», чтобы я могла залезть туда первой и все удалить.

Дрю с Джимом жмутся у меня за спиной, громким шепотом напропалую цитируя друг другу наши высказывания, и ржут, как гиены.

– Клэр, вы воспитали весьма очаровательного молодого человека, – говорит Мэйдлин, тепло улыбаясь. – Гэвин прямо-таки драгоценность какая-то, и мы с отцом Картера просто хотим поблагодарить вас за то, что вы так хорошо заботитесь о нашем внуке.

Блин, с чего б это ей быть такой ласковой? Она похожа на милую диснеевскую принцессу, а я как бы из «Сумасбродок»[35], сбрендивших на дури.

– Правда, Чарльз?

Когда муж сразу же не отвечает, она толкает его локтем в бок, тот дергается и возвращает голову в исходное положение (и сомневаться нечего: официанток высматривал).

– О да. Верх совершенства, Кэнди. Превосходная работа.

Теперь еще и Кэнди? Я что, всамделе похожа на какую-то, едрена-печь, стриптизершу?