Прыг-скок-кувырок, или Мысли о свадьбе

Мы с моей лучшей подругой Лиз вечно толковали про то, как в один прекрасный день будем владеть совместным бизнесом. И, пока я тащила на себе весь воз радостей матери-одиночки, закинув куда подальше свои стремления, Лиз заканчивала колледж и добивалась того, чтобы ее мечта добралась до осуществления. Я, поверьте, мало ведала про то, что она к тому же вынашивала планы, как не дать сгинуть моим надеждам вместе с умением чихать, не писаясь.

Я всегда была личностью изрядно независимой, а потому потребовалось время, чтобы привыкнуть к тому, что кто-то дарит мне мою же мечту в миленькой упаковке с бантиком сверху. Лиз получила приличный куш в наследство от дедушки, почившего за несколько лет до того, и ни о чем другом не думала, как только вложить деньги в покупку здания, где мы могли бы бок о бок вести каждая свое дело. Мне понадобилось несколько дней, чтоб перестать мудить белым светом и понять, что сделала она это вовсе не из жалости. Лиз сделала это потому, что любит меня, и воплощение ее собственной мечты едва ли значило бы для нее столько же, если бы моя при этом никак не осуществлялась.

Так что, в итоге я ВЫМОТАЛАСЬ. И, полагаю, это возвращает нас к моим фантазиям об удушении. К жизни с другим человеческим существом надо немного привыкнуть. Пока друг в друге мы обнаруживаем лишь мизер раздражающих черт и привычек и, одолевая эти помехи, лишь крепче привязываемся друг к другу. Я люблю Картера сильнее, чем когда бы то ни было считала возможным, а он оказался самым лучшим отцом, о каком женщина могла только мечтать для своего сына. Но – клянусь Богом, Иисусом, Девой Марией, Иосифом и другом детства Христа, Биффом![5] – если он не перестанет будить меня без двух минут пять каждое, едрена-печь, утро своим ноющим, как мотопила, храпом, то я отделаю ему задницу не хуже Дэвида Кэррадайна[6].

О да, миленький кузнечик, ничто не спасет тебя от погибели: я удушу тебя во сне.

С другой стороны, если получше подумать, Дэвид Кэррадайн самого себя задушил по ходу какой-то запутанной истории с сексом, ведь так? Не думаю, что сумела бы убедить Картера удушить самого себя, какой бы обнаженной пред ним ни предстала.

Я все перепробовала, чтоб мой ночной сон раздражал меня поменьше. Я легонько толкала его под локоток, потому как, если верить «Гуглу», простая смена положения тела положит конец храпению. Вранье. И перестаньте орать: в «Гугле» все правда! Иначе как бы я узнала, что самой старой из живущих в мире золотых рыбок сорок один год от роду и зовут ее Фред?[7] Или что, когда вы впечатываете в поиск «Гугла» слово «косо», вся страница слегка кособочится по часовой стрелке?[8] Народ, это же факты!

Мой отец посоветовал мне купить для Картера коробку носовых накладок и закреплять их на переносице каждый раз перед сном.

Не вышло. На следующее утро я проснулась вся в носовых накладках, прилепившихся к местам, куда лепить их ни в коем случае не следует. Все это забавно и игриво до тех пор, пока не приходится запираться в туалете со щипчиками, зеркальцем и фонариком.

Я от расстройства не раз взбрыкивала ногами и шмякала ладонями по матрасу, вопия шепотом про членососов‑храпунов и отсутствие у них уважения к людям, спящим тихо-тихо. Еще я срывала с него одеяло, била по лицу его же собственной подушкой, которую вырывала у него из-под головы, стараясь зажать ему нос.

Эй, не судите меня! Я не пустяк какой теряю, а сон.

Да и нос ему зажимала только до тех пор, пока он не начинал задыхаться от собственной мокрóты. Едва же обретя способность речи, он рассказывал мне про сон, в котором ему казалось, будто он задыхается, а он, умирая во сне, сознавал, что перед тем, как отправиться на боковую, забыл сказать, что любит меня. Ну да, я чувствовала себя виноватой. Да, это я ему подстроила, в пять часов утра предаваясь любви с ним, и нет, я никогда не признавалась, что как раз я‑то всамделе и пыталась укокошить его во сне.

Порой живущим вместе нужна парочка-другая секретов.

Картер находит мое раздражение его храпом премиленьким. Конечно, ему-то что. Не у него же уши кровоточат посреди ночи, и не он молит бога, чтоб делящая с ним ложе задохлась во сне. О нет, он уходит в страну снов, гадая по пути, отчего это на звуковой дорожке его поистине прекрасных сексуальных видений неожиданно возникают вжикающие ритмы затачиваемых ножей.