Прыгнуть выше себя

— Чтобы вы поняли, начинать придется издали. Рос красивым мальчиком, знал об этом, взрослые баловали его, помогли придумать себя таким, каким хотелось стать, — сильным, талантливым, удачливым, великодушным. А дотянуться — силенок не хватило. Но разве не все люди, все без исключения, придумывают себя, назначают себе завышенную цену? Без этого, по-моему, мы и жить не можем. Но одни дотягиваются до приданного уровня, другие — нет.

— Как определить истинную цену?

— Истинной мы не знаем. Но наиболее приближается к ней только та цена, которую назначают тебе другие. С ней надо уметь смириться. А покойный не умел. Вот и вырос завистником, чудовищем. На словах — просто. А какая за всем этим трагедия души?

— Вы так спокойно говорите об этом?

— А вы хотите, чтобы я скрежетал зубами, кричал? Да, он мешал мне работать всюду, куда мог дотянуться. Списывал у меня, бессовестно использовал мои работы и перекрывал мне все пути. Так он самоутверждался, мстил за себя…

— Мстил?

— За свою безликость и бездарность. Когда он «заимствовал», это тоже была месть: вы можете лучше меня, а я вот возьму ваше и выдам за свое.

— На юридическом, кстати самом точном, языке это называется иначе.

— Знаю. Но уверен, что в этом случае было больше мести, чем корысти. Месть и самоутверждение: вот я какой нехороший и сильный. Вот что я могу сделать с вами и вашими делами. А что вы сделаете со мной?

Павел Ефимович вдруг ловит себя на том, что его внимание рассеянно, и он все время прислушивается к чему-то, пытается уловить какие-то звуки.

Он стряхивает с себя оцепенение, спрашивает:

— Это понимали и его жертвы?

— Не все. Некоторые склонны были видеть в нем обыкновенного научного грабителя, дорвавшегося до высокого кресла…

И вдруг Трофимов осознает, к чему прислушивается. Он не слышит шагов робота, не обнаруживает признаков его присутствия в комнатах.

— А где ваш робот? Послали за покупками?

— Имеете в виду кибердвойника Варида? Он в лаборатории. Создаем ему новую внешность да и кое-какие органы меняем. Выйдет из лаборатории красавцем, не узнаете. А о Пете Шевелеве есть вести? Его родители места себя не находят, извелись вконец.

— Розыск мальчика объявлен по телевидению и радио, по всем информационным каналам милиции. Делаем что можем. Но пока безрезультатно. Мальчик как в воду канул.

— Варид тоже очень беспокоится о нем. Мальчишка непоседливый. Увлекался путешествиями, начитался книг о капитанах дальнего плавания, китобоях, юнгах, пиратах. А технику любит — за уши не оттянешь. Лучшая награда — дать покопаться в колесиках и проводах. Любознательность может далеко завести…

11

— Это направление поиска считаю перспективным, — подчеркнуто официально говорит полковник Лазарчук и поощрительно кивает массивной квадратной головой, увенчанной ежиком седых волос.

По интонации Павел Ефимович улавливает, что беседа еще не закончена, главное — впереди. Он сидит по другую сторону стола, подавшись вперед, ожидая продолжения разговора. Полковник Лазарчук, в прошлом — один из опытнейших розыскников, возможно, что-то подскажет.

— Я сказал «это направление» и думаю, что на нем необходимо сосредоточить все усилия, не отвлекаясь.

Павел Ефимович понимает: полковник считает, будто он отвлекается. У Трофимова появляется неприятное подозрение. Чтобы поскорее рассеять его или подтвердить, спрашивает:

— А выяснение личности пострадавшего?

— Вы уже выяснили мотивации. Для следствия предостаточно. В конце концов не наше дело устанавливать до тонкостей, каким человеком был профессор Сукачев. Наверное, не лучше и не хуже других.

— Хуже многих.

Их взгляды встречаются. Трофимов не выдерживает и первым отводит взгляд, отмечая про себя, как не соответствует тяжелому подбородку полковника его маленький рот с яркими губами. «Что бы мы сейчас ни сказали друг другу, каждый останется на своей позиции, — думает он. — Почему же ты навязываешь мне иную линию поведения? Ты же достаточно знаешь меня: сломать — можно, согнуть — не удастся».

Полковник назидательно произносит:

— Каждый крупный ученый наживает множество врагов и недоброжелателей.

— Сукачев имел множество врагов, но не был крупным ученым. Я собрал факты многочисленных заимствований, плагиатов, часто он навязывался в соавторы подчиненным.

— Анатолий Петрович неоднократно отмечался премиями, орденами…

«Ты хочешь во что бы то ни стало придавить меня. Почему? Есть ли связь этой беседы с телефонным звонком Коржика из «Большого дома» или вы действуете порознь? Что объединяет вас? Только ли память о Сукачеве?»

Будто не расслышав или не придав значения тому, что полковник назвал убитого по имени-отчеству и как уважительно он его произнес, Трофимов уточняет:

— Награды незаслуженные.

Он видит, как багровеет шея полковника Лазарчука, как выпячивается подбородок, когда тот интересуется:

— У вас имеются материалы для частных определений? В чей адрес?

Трофимов называет несколько фамилий и ведомств.

— Не ошиблись?