Прыгнуть выше себя

— Зачем? Я хорошо знаю Арсения Семеновича. Он будет сильно переживать, что из-за меня погиб человек, даже такой человек... Он ведь не посылал меня к Сукачеву, не говорил мне ничего подобного. Он только очень его не любил, не хотел видеть в нашем городе и вообще нигде поблизости. Однажды я услышал, как он по телефону послал его "к чертовой бабушке". Многие чувства Арсения Семеновича передавались и мне, но мой двойник — человек нерешительный и слишком вежливый. Однажды я пошел к Сукачеву, высказал ему все, что хотел бы сказать Арсений Семенович, и предложил уехать далеко, как можно дальше... Я произнес фразу из лексикона двойника, усилив ее. Сукачев пытался меня прогнать. Сначала — словами, потом применял физические усилия...

Павел Ефимович представил себе, что происходило на квартире Сукачева, его безуспешные попытки спровадить непрошеного посетителя, ужас и ярость, когда он убедился, что ни уговорить, ни вытолкать его невозможно. А ведь он уже давно выработал умение уговаривать и утешать, успокаивать и усовещивать разгневанных. Ему были благодарны даже те, кого он обкрадывал, ибо он умел выдать вполне заслуженные ими премии, звания и степени за благодеяния, исходящие от него лично. Именно поэтому он числил себя непотопляемым. Он прикрылся броней чинов и заслуг, завел надежных друзей, заручился высоким покровительством на министерском уровне, считал, что достаточно обласкал полезных людей и в должной мере отомстил врагам, чтобы первые были ему преданы, а вторые — боялись. Он сумел отомстить даже главному своему врагу — Арсению Бурундуку — и несколько утолить сжигавшую его зависть и чувство неполноценности. И когда он, как ему казалось, предусмотрел все и уже мог спокойно почивать на лаврах, вдруг является двойник Арсения Семеновича, носитель тех же простых истин, что и ненавистный Бурундук. Его нельзя обмануть, запугать, лишить благ, наплевать в душу, опутать сетями слово-сплетений, высказываний фальшивых авторитетов. Он твердит свое: красть и присваивать чужое плохо, угнетать плохо, пользоваться незаслуженными благами плохо, обманывать плохо, плохим людям обязательно будет плохо... Эти истины называют прописными. Они доступны пониманию детей и к ним же, как к наивысшему откровению, в конце своей жизни приходят мудрецы. Почему? Почему они живут во все эпохи и побеждают несмотря ни на что?

Другие истины претерпевали изменения, умирали, в новых условиях превращались в свои противоположности. Кто-то заметил, что в человеческом обществе истина начинается, как кощунство, ненадолго торжествует и умирает, как догма. А эти в неизменных формулировках пришли из прошлого, неизменными пребывают сегодня и, судя по всему, такими же отправятся в будущее. Являются ли они стрелками компаса, указывающими единственный путь из тьмы к свету, к спасению? И наверное, самой нестерпимой была для Сукачева уверенность, что Варида прислал Арсений Семенович.

— ...Потом он выстретил...

— А потом? Что же ты замолчал?

— Пуля отскочила от меня и попала в него. Он упал.

— Ты рассказывал о случившемся Арсению Семеновичу?

— Зачем? Я знаю, что сделал все так, как он хотел, настойчивое желание двойника давно стало моим желанием. Я нарушил правила, закон? Может быть, заслуживаю изоляции?

"Вот она — величина искажения! — думает следователь. — Он воспринимает мир со степенью искажения, равной ненависти или презрению Арсения Семеновича, зависти Анатолия Сукачева, порочным чувствам Штыря..." И еще думает Трофимов, как всесторонне нужно изучить человека, чтобы понимать его рукотворное детище, способное выполнить без приказа затаенные желания двойника. А они могут зависеть от неосторожно оброненного слова, случайно подсмотренной картины, от накала любви или ревности. Сколько же опасностей таится в этой возможности!..

Он заставляет себя успокоительно дотронуться до Варида, положить руку ему на плечо, почувствовать под ней нечеловеческие мышцы, о мощи которых ему рассказывали очевидцы.

— Ты уедешь с Арсением Семеновичем и отныне будешь выполнять только его устные или письменные распоряжения. Но никаких невысказанных ты выполнять не будешь, понял?

Павел Ефимович не снимает руку с плеча Варида, и ему приходит в голову новая мысль. Он спрашивает:

— А ты согласился бы помочь мне? Поймать и обезвредить группу плохих людей, преступников?

— Что я должен для этого сделать?

— Сначала вернуться к Георгию Иннокентьевичу в стройбригаду. А потом... Я скажу тебе, что делать дальше...

Трофимов не предполагает, что в эту минуту совершает ошибку, может быть, одну из самых значительных в своей деятельности.

— Вы хотите использовать меня? — спрашивает Варид. — Опять использовать.

"Кто — кого? Большой хозяин — маленький хозяин. Суть одна?"

Вдали показывается синяя "Волга". За ней вьется облачко пыли.

— Едет Арсений Семенович! — обрадованно говорит следователь.

Но Варид не радуется, даже не оглядывается.

— Все-таки я понял, зачем вы вызвали сюда Арсения Семеновича. Думаете, он виноват в том, что случилось со мной в вашем мире использователей?