Прыгнуть выше себя

⠀⠀ ⠀⠀ Игорь Росоховатский Прыгнуть выше себя ⠀⠀ ⠀⠀

Фантастические повести и рассказы

Художник И. Шуриц

⠀⠀ ⠀⠀ Повести ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ Вариант ИД ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ 1 ⠀⠀ ⠀⠀

По комнате разбросаны осколки графина и листы бумаги. Анатолий Петрович Сукачев полулежит в кресле. Его бледно-голубые глаза остекленели, почти вылезли из орбит и кажутся осколками того же графина, случайно закатившимися в глазницы. В них застыл сверхъестественный ужас перед увиденным в последние мгновения жизни. Это выражение лежит посмертной маской на всем его породистом просторном лице с крупными чертами; густые брови под невысоким лбом, чуть утолщенный нос, рельефно очерченные губы и отлично вылепленный, с «фирменной» ямочкой, подбородок. «Есть лица, которые никогда не теряют значительности, — думает следователь Трофимов. — Но всегда ли она соответствует истинной, как в этом случае?» Он уже знает, что Анатолий Петрович Сукачев был крупным специалистом по микроэлектронике, доктором наук, профессором, автором учебников и научно-популярных книг.

Из прихожей доносится звонок, звучит голос майора Петренко, у него что-то спрашивает испуганный женский голос. Стучат мелкие, быстрые шаги. Следователь готовится к тягостному разговору, подыскивая утешительные слова и в то же время хорошо зная, что их в подобной ситуации просто не существует.

На пороге комнаты встает, задержав с разбега шаг, немолодая женщина в модном платье с вышивкой. Если бы Трофимов не знал, что должна прийти жена Сукачева, он подумал бы: сестра. Годы совместно прожитой жизни наложили явственный отпечаток, и слово «супруги» обрело первозданный смысл в этих двух людях. Правда, у женщины черты лица помельче, но выражают они такую же значительность в оценке себя, «фирменная» ямочка виднеется на подбородке, легкие тени притаились во всосе щек и под нижней губой.

«Почему она вошла с выражением ужаса на лице? — думает следователь. — Чего она так испугалась? Предупредить о случившемся ее должны были на работе. Что ей сказали?..»

Глянув на следователя, словно испрашивая разрешения, женщина подходит к трупу, не притрагиваясь к нему, плачет тихо, как бы покоряясь судьбе, и этот плач воспринимается как дополнение к выражению испуга, все еще не сошедшему с ее лица. Она поднимает глаза на Трофимова, пытаясь сдержать плач, но губы вздрагивают в такт всхлипываниям. А в светлых, как у мужа, глазах стынут льдинки, отчего слезы кажутся неискренними.

«Чего же она боится? Или — кого? Или — за кого?»

— Нашли?

Трофимов понял: она спрашивает об убийце.

— Пока нет, — отвечает, протягивая женщине визитную карточку. — Зайдете, когда сможете. Ваши показания очень важны.

— Смогу и сейчас, если необходимо.

Следователь кивает эксперту — продолжайте осмотр, — а сам выходит с вдовой в соседнюю комнату. Женщина садится на стул, уронив руки, и они как бы сами собой находят место у нее на коленях. Пальцы тормошат носовой платок, складывая его то так, то этак.

— Следователь Трофимов Павел Ефимович.

Она церемонно наклоняет голову:

— Сукачева Елена Васильевна.

— Можете предположить, кто из знакомых покойного способен на такое?

— Почему «из знакомых»?

— Судя по всему, они предварительно спокойно разговаривали. Анатолий Петрович показывал гостю чертежи. Ссора произошла потом.

Елена Васильевна несколько раз отрицательно качает головой, разлетаются пышные, густые волосы, посветлее, чем у мужа.

— Непохоже на Толю. Чаще бывало наоборот. Если кто-нибудь к нему придет злым — уйдет добрым, горюн уйдет утешенным, мрачнюга — веселым. Муж умел с людьми ладить. Его любили все, без исключения, ученики и сотрудники. А знаете, сколько их было?

— Что же, совсем не оставалось недовольных? Обиженных, противников, конкурентов, наконец?

— Как не быть? Бывали. Но Толя умел к любой буке подход найти. Он говорил: злость в человеке если не причину, то хоть причинку имеет. Ее отыскать надобно. Узнать, у кого что болит, у кого что случилось… А причинка, как пружинка, распрямляется в обе стороны.

«Да, это не ее слова. Вернее, они стали ее словами так же, как интонации, как выражение значительности, — думает Павел Ефимович, присматриваясь к вдове. — Итак, она утверждает, что у покойного не было врагов. Допустим, она так считала. Но в таком случае, чего же боялась?» Он наклоняется к ней, доверительно спрашивает:

— А среди бук не было ли затаенных?

Он видит по внезапно потемневшему лицу женщины, что попал в самую точку, и поспешно добавляет:

— Говорите, не стесняйтесь, мы не будем его терзать понапрасну, сначала тщательно проверим.

Ее лицо притемнилось еще больше, и взгляд вы-острился.

— Нет, нет, я все сказала. А теперь, извините, пойду к своей сестре. У нее переночую…

Павел Ефимович чувствует, что сказал что-то не так, но исправлять поздно. Он прощается, условившись с Еленой Васильевной, что она ему позвонит через несколько дней.