Прыгун

— И мне не понравились эти мысли. Это ложный голос внутри тебя, не ты, — излучая уверенность, заявил отец. — Поверь мне, я знаю твой истинный внутренний голос, этот свистящий шепот мне незнаком. — Ноги понесли его к кухне, застучали створки шкафов, щелкнула кнопка чайника. — На самом деле это даже больше женский шепот… какие-то злобные мантры… — донеслось из кухонного угла.

«...я порой вычисляю ее внутри себя, перестраиваю волну, теряю ее ненадолго, но потом вновь обнаруживаю голос внутри себя, который несет ее посыл...»

— Значит, мы с тобой бессмертны?

«...поменьше частного анализа, побольше — общего...»

— Само собой… — согласился Мануа, нервно распаковывая чайную пачку.

— Но если все равно процесс бесконечен, может, я просто хочу сменить оболочку? — Прыгун приподнялся. — Всего лишь. переместиться дальше по цепи, не более того.

«...и если это так, то дальше я только и буду шагать по цепи, меняя обличья...»

«...идиот...»

«...я даже могу убить президента, птицей впорхнуть в оболочку другую...»

«...еще одно свидетельство того, как люди любое предположение подстраивают под собственное миропонимание...»

— Вдруг мы не сможем познакомиться в твоем новом амплуа. А мне очень не хочется терять такого друга, — через плечо заявил Нирваня. — Из чистого эгоизма, не более того, — поддразнил он, постукивая чашками. — Кроме того, у тебя нет детей.

— Люблю бывать у тебя, — сказал самоубийца, игнорируя посыл Мануа. — Потому что каждый раз чувствую себя Алисой в Стране чудес, именно в том моменте, когда она пришла к Шляпнику и Мартовскому Зайцу попить чайку.

«...имею слабость к больным персонажам…»

— А у меня? — Нирксана явно была недовольна.

— Почти комплимент! — Отец был польщен. — Я специально соткал тебе эту ассоциацию. — Он колдовал кипятком над четырьмя чашками. — Более того — это мой любимый момент в «Алисе», и я постарался воссоздать у нас то мероприятие. Только ты сказал об этом первый. Суть в другом. Теперь ты понимаешь, почему я так принципиален? Почему жажду уверенности? Почему в любом случае достучусь до этого мозга? — Он ткнул пальцем в сторону Нирксаны.

— Если приглядеться. — с умным видом начал самоубийца.

«…то станет понятно, что она и так твоя до мозга кости...»

— Не надо приглядываться, — отрезал Мануа. — Все беды людские от того, что кто-то к чему-то приглядывался. Надо знать то, что определимо с беглого взгляда, остальное нас не касается. И если пытаешься тем не менее высмотреть нечто — слишком много берешь на себя. Пристальность никому не сослужила хорошей службы. Нам дано видеть лишь то, что требуется, остальное — лишне. Пристальность — от лукавого. Ясно?

— Не противоречишь ли ты себе сам?

«…по-моему, из всех пристальных ты самый пристальный…»

— Пристальность не сродни элементарной осторожности, не угляди маниакальности в моих действиях. Когда дело касается высших материй, а именно — итогового перерождения, я и любой другой должны быть уверены. Мы не можем легкомысленно доверить любой женщине продлить нам жизнь. Это должна быть твоя до кости мозга женщина. Тут не место подвоху. Ты можешь думать, что обо всем позаботился, спокойно смотреть, как подрастает сын. А оказывается — он имеет к тебе смутное отношение. Рядом паразитирует чужое «я»! Самое страшное — ты можешь об этом и не узнать. Просто на этом жизнь твоя закончится. Ты потухнешь, и все. Перерождения не будет. Поэтому я так принципиален. Не хочу выпасть из цепи. Мне слишком хорошо тут, слишком радостно.

— Из чего складывается твое «хорошо»?

«...оставь свои программы для своей бабушки...»

«...мои слова ювелирно точно отображают мои соображения, сынок...»

— Из того, что я не думаю, из чего оно складывается, — откликнулся отец и развернулся. Дым от чашек валил адский. — Мне всегда хорошо, без мотивации. Попей чайку. И пойми, что даже в этом сосредоточен неистовый кайф. Знаешь. кто-то названивает на мой сотовый, — с задумчивым видом поведал он. — Раньше днем, теперь еще и ночью. Беру трубку, человек слышит мой голос и дает отбой.

— Ничего мистического, — зевнул Родик. — Какая-то девушка какому-то лопуху дала неверный телефон. И теперь этот лопух названивает тебе, наивно внушая себе, что, возможно, ты брат, или отец, или любовник богини, а она в ванной, и если перезвонить через полчаса, то ответ будет не столь басист.

«…когда-то я тоже представлял восторженных поклонниц…»

— Вечно ты все портишь, — скривился Мануа и мысленно продолжил, сверкнув недобрым взглядом в сторону подруги: — А я надеялся на яркое мистическое продолжение.

— Ага, — зловеще зафиксировала Нирксана.

— Вот надежды, яркого цвета, мистики и продолжений мне и не хватает! — Самоубийца поморщился от крепости чая, где не было ни сахара, ни молока, но зато имелось очень, очень много заварки. — Несколько лет назад я бы подумал так же по поводу ночных звонков, как ты. Сейчас я не могу врать себе. Вернуться бы годков на пять… Как-то интереснее было, сейчас отчего-то иначе. Веселее было, что ли. Но если разобраться, я мало что помню. Машина времени была бы кстати в любом случае.