Прыщ

«Дёрни за верёвочку — дверь и откроется» — какой глубокий смысл в этой давно знакомой фразе из русских народных сказок! А я и не догадывался! Вот, собственно, чего хотела лиса от зайца! А мы всё съесть-съесть… Как дети!

Один знакомый ребёнок, случайно углядев из своей кроватки процесс сотворения себя братика или сестрички, так и кричал:

— Папа! Не ешь маму!

А эти прекрасные строчки:

   «Не запирайте вашу дверь!
   Пусть будет дверь открыта!».

В смысле: со свалившимися штанами — человек сразу становится ближе к людям. Достаточно просто «дёрнуть за верёвочку»!

Сколь много культурологических открытий случается у человека, когда ему к горлу пристают с чем-нибудь остреньким!

Чуть переступил на месте и вот, одним элегантным движением ноги штаны отправляются… захват пальцами ног и штаны отправляются… не, нелётные у меня штаны. Ну, пусть так полежат.

Вид моих поцарапанных икр несколько смутил собеседницу. Не знаю, что она собиралась увидеть, но здешняя мужская рубаха не намного короче той женской, в которой я с княжной под мышкой по горящему терему бегал. Там, кстати, и ободрался.

Мгновенное выражение растерянности на её лице сменилось грозной решительностью:

— Рубаху сымай! Ну! Живо!

Продырявит. Как пить дать. Просто сдуру сделает в шейке дырку. И кровушка моя… горячая и бесценная…

   «Капли крови густой
   Из груди молодой
   На зелёную травку сбегали».

Точнее: из продырявленного горла на замусоренный земляной пол. А так — всё правильно.

Подпёрто глядя в потолок, я потянул вверх рубаху. Её всё равно через голову снимать — придётся княжне убирать свою костяную заточку от моей шеи. Тогда я… Эмык… Убрала.

Княжна внезапно отдёрнула стилет от моей шеи и приставила… да, именно туда. Даже уточню: подцепила и приподняла. Зловредно глядя мне в глаза сообщила:

— Ты думаешь — я дура? Только дёрнись — враз отвалится. Улетит твой воробышек — даже не чирикнет. И всё — назад не приставишь.

Ну почему меня жизнь постоянно сводит с этой… взбесившейся членовредительницей?! Ведь есть же нормальные женщины! Добрые, спокойные, ласковые… А с этой… каждый раз экстрим на уровне смертельной угрозы.

«— Доктор! Я буду жить?

— Вы?! Жить?! А смысл?».

Первый раз я к ней в постель запрыгнул, фактически, из-под топора. Второй — из огня и полымя. Теперь вот третий раз. Нынешний стимул — остро-костный. Очень «остро».

Но бог троицу любит — есть надежда на благоприятный и взаимно-удовлетворительный… Как и в предыдущие… Хотя пока больше похоже на «Кавказского пленника»:

   «В одной руке блестит пила,
   В другой кинжал ее булатный;
   Казалось, будто дева шла
   На тайный бой, на подвиг ратный».

Если бы у неё ещё и пила в руках была… бензо…! Бр-р…! Хотя железяк здесь много, подберёт что-нибудь подходящее… И буду я, почти как у Пушкина:

   «Но пленник хладный и немой,
   С обезображенной елдой,
   Как труп, недвижим оставался».

Без всяких «как».

Я неуклюже стаскивал с себя рубаху, путаясь в рукавах, старательно прислушиваясь к собственным ощущениям в некоторых, столь чувствительных и очень дорогих мне, органах. Отнюдь — не внутренних. Соответственно — визуально наблюдаемых посторонними. Посторонней.

Мужчины, как всем известно — как дети. Постоянно не могут справиться со своими… конечностями. Суетятся, понимаете, размахивают всякими своими… членами. Так это… спонтанно.

Спонтанное восстание в обществе называется бунтом, массовыми беспорядками. В физиологии… В полутьме помещения княжна даже несколько наклонилась, чтобы подобрать наиболее точное определение наблюдаемому явлению. Феномену, так сказать, моей природы. А я название знаю, но не скажу! Потому что до меня дошло, что «хладный булат» — это не здесь. Здесь — круглая гладкая кость, которая пляшет в её дрожащих руках и уже согрета моим теплом.

Ишь чего придумала — «воробушек»…! У меня… — сокол-сапсан! Сейчас пикировать будет! Только с этой костяшкой разберусь…

   «Лилейная рука тебя в меня вперла
   В знак памяти, в мгновения свиданья,
   И в первый раз не кровь вдоль по тебе текла,
   Но светлая слеза — жемчужина страданья».

Только бы не «прослезиться» преждевременно. От волнения и ощущения. «Жемчужиной страданья»…

Стилеты изначально — колющее оружие, режущий кромки — не имеют. Какой я умный! Как хорошо, что я внимательно слушал лекции! Ну, которые мне Будда закатывал.

Когда она подняла на меня несколько растерянное и раскрасневшееся лицо, я, уже не опасаясь «обрезания по неосторожности», набросил ей на лицо свою рубаху, перехватил другой рукой кулачок со стилетом и провёл дефенестрацию.