Прыжок

— Ох, отвяжись, Долли! Ты все еще защищаешь своего Золотого Мальчика, не так ли? У нее есть право знать! Как только он выходит из дома, сразу же направляется туда. Хочешь, я тебе еще что-то скажу, Донна? Ты как-то раз поехала в «Паркхерст», а она тоже приезжала туда: навещала его с ребенком. Она приехала из Марбеллы с Джорджио-младшим. Ты даже говорила с ними. Дэви рассказал мне. Он говорил, что Джорджио едва в обморок не свалился, когда вместо нее в комнату для свиданий вошла ты!.. Он собирается оставить тебя с носом, дорогая. Вот почему он хотел, чтобы ты продала дом. Он хотел забрать все. И он оставил бы тебя ни с чем!.. И даже тебя, Долли, свою кормилицу, свою суррогатную мать, он собирался вышвырнуть пинком под зад. Он грязный, порочный! Он уронил моего старика — заставил его пасть так же низко, как пал сам. Он в этом замешан вместе с Гарри и Банти. О, наверное, ты удивишься! А почему, как ты думаешь, Гарри начал козырять в ту ночь, когда тут у вас все перевернули, а? Преданность Джорджио? Черта с два! Джорджио не мог слишком быстро бросить тебя, как только Джорджио повязали, — вот почему, дорогая. Вдруг Джорджио раскроет рот в тюрьме? А эти маленькие дети ведут их к богатству. К несказанному богатству, как заметил мой Дэви… Грязный ублюдок! Звериная рожа!

Донна в смятении посмотрела на свои руки. Из всего, что неожиданно выяснилось, сильнее прочего ее ранили слова о ребенке… У Джорджио был ребенок, живой ребенок! Перед ее мысленным взором промелькнула высокая светловолосая девушка с красивым темноглазым мальчиком. Донна входила в тюрьму, а девушка как раз оттуда выходила. Донна тогда восхитилась ребенком. Она почувствовала, в себе нарастающую волну боли, готовую выплеснуться наружу горестным воплем. Донна отчаянно попыталась удержать крик в горле…

— Что за кошмар, а? Какая грязь, какая мерзость все это. Донна поразилась тому, насколько сдержанно прозвучал ее собственной голос, при том что внутри у нее все кричало.

Кричала ее душа — от высшей несправедливости: почему Джорджио произвел на свет ребенка, а она осталась бесплодной? Почему позволено процветать таким вещам, как детская проституция, которая легко позволяет удовлетворять самые низменные инстинкты мужчин? Почему ей суждено было любить того и доверять тому, чье имя — НИКТО? Грязный, мерзкий НИКТО!

При мысли о руках Джорджио на ее теле Донна едва не задохнулась от омерзения. Воспоминания о том, как она лежала с ним в постели, как мечтала, чтобы он дотронулся до нее, всколыхнули все у нее внутри — ум и душа восставали против этого.

Кэрол израсходовала свой гнев и теперь сожалела о том, что наговорила. Она взяла вялую ладонь Донны в свои руки и тихо сказала:

— Сейчас нам надо решить, что дальше делать.

Наконец, лицо Донны сморщилось, силы покинули ее — и все три женщины дружно заплакали.

Каждую из них по-своему предали, и каждая надеялась на то, что подруга по несчастью поможет найти выход.

Смахнув слезы с глаз, Донна произнесла твердым, решительным тоном, какого от себя никак не ожидала:

— А теперь нам надо раскрыть все это и вытащить на свет!

Джорджио стоял в комнате для отдыха за спиной Большого Рикки, который играл в пул, и внимательно следил за игрой. Большой Рикки сражался с новичком в крыле — Элфи Хартлендом. Это была известная личность в «Паркхерсте» и в других тюрьмах для особо опасных преступников: сильный, красивый парень и признанный авторитет. Подвизаясь в качестве вооруженного грабителя, Элфи сейчас отбывал пятнадцатилетний срок за налет на строительную компанию, в ходе которого он ранил из пистолета какого-то художника. Элфи отличался развитым чувством юмора; кроме того, он прекрасно разбирался в лошадях. Будучи сам алчным, азартным игроком, Хартленд уже устроил так, чтобы тюремщики поставили на него, и даже завел расходную книгу.

Хоть Джорджио и был увлечен игрой, однако в какой-то момент он заметил, что Бивис и Батхед как-то очень уж оживленно разговаривают в своем углу. Предполагалось, что они играют в карты, однако оба были поглощены беседой. Более того, они время от времени поглядывали на Джорджио.

Он и так нервничал из-за того, что на завтра был запланирован прыжок, и теперь почувствовал себя чуть ли не параноиком: эти двое чересчур много знали о нем, и если бы они раскрыли рот, он мог бы оказаться в большой беде. Джорджио не спеша подошел к их столу и провел в банде несколько минут. Этого никто не заметил: все были слишком заняты — они глядели в телевизор либо играли в карты. И только Сэди отметил этот странный факт. Он искоса поглядывал на Джорджио, сидя перед телевизором. Лицо Сэди помрачнело. Джорджио закончил разговор, встал, вяло потянулся и вернулся к столу, где играли в пул.

Сэди понаблюдал за Джорджио еще несколько секунд, а потом незаметно выскользнул из комнаты. Джоржио не видел, как он ушел.