Прыжок

Они вместе вошли в реанимационный бокс, где на двух узких кушетках лежали Лючия и Анна. Реанимация после оказанной Ракс помощи им не требовалась, но здесь была лучшая диагностическая система, по сути, весь бокс представлял собой большой и сложный датчик. Внутри было холодно и влажно, от дыхания женщин шёл пар. Глаза Лючии были закрыты, Анна смотрела в потолок, в нависающий над кушеткой белый диск (как Валентин случайно знал, в диске прятался мультидиапазонный детектор). На головах у женщин белели амбушюры наушников (впрочем, трансляция успокаивающей музыки и команд искина была второстепенной функцией, а основное воздействие шло через тонкую дужку, соединяющую динамики).

– Лев, отключите эту хрень, – тихо сказала Мегер, и Валентин возликовал.

– Сейчас, дорогая, – бодро отозвался Соколовский, снимая с Мегер наушники.

Женщина ещё несколько мгновений полежала, потом резко села, спустив ноги с кушетки. Кивнула командиру, сказала:

– Мастер-пилот Мегер ждёт ваших распоряжений.

– Вольно, – ответил Валентин.

Мегер тряхнула головой. Сказала:

– Ненавижу волновой сон… Ну так что там, доктор?

Соколовский торжественно указал на зелёные огоньки в изголовье обеих кушеток.

– Я ещё не смотрел полный отчёт. Но, судя по всему, – вы в полном порядке! Голова не кружится?

– К чёрту, я замёрзла, – пробормотала Мегер. Спрыгнула на пол, придерживая одной рукой у груди простыню, вышла из бокса. Мускулистая чёрная спина и упругая задница на фоне белых стен смотрелись великолепно. – Гюнтер, тут есть какая-нибудь одежда? И кофе, здоровенная бадья кофе, и чтобы был чёрным и сладким, как я!

Лев подмигнул Валентину. Валентин подмигнул Льву.

– Чёртовы Ракс, glupi jak koza2, – пробормотал Соколовский. – Я же говорил, всё хорошо. Мы, люди, крепче, чем они считают…

Он повернулся к кушетке, на которой лежала Лючия. Аккуратно снял наушники.

Девушка продолжала лежать с закрытыми глазами.

– Просыпайся, золотко, – сказал Лев негромко.

Лючия не двигалась.

– С ней точно всё в порядке? – спросил Валентин с тревогой.

В бокс вернулась Мегер. В халате на голое тело и с кружкой в руке. Отхлебнув кофе, она вопросительно посмотрела на доктора.

– Сейчас, сейчас… – доктор включил экран кушетки. Нахмурился. Потом улыбнулся. – Да она просто заснула! Молодость!

Он легонько потряс Лючию за плечо.

– Кадет Д’Амико, подъём! – сказала Мегер строго.

Лючия потянулась, зевнула и открыла глаза. Тоже попыталась сесть и вдруг застыла, подтянув простыню до подбородка. Спросила:

– Почему я голышом?

– Потому что в реанимации трусов не носят, – ответила Мегер, отпивая кофе. – Разве только в кино… Как себя чувствуешь, кадет?

Лючия затравленно посмотрела на Анну, потом на Валентина, потом на Льва. Кажется, доктор, то ли в силу возраста, то ли из-за традиционного для его профессии белого халата, вызвал у неё максимум доверия.

– Доктор, я в больнице? – спросила девушка.

Валентин отвёл глаза. Зелёные огоньки вызывающе сообщали, что Лючия в норме.

Во всяком случае – физически.

– Ты нас не помнишь? – спросил Лев, пожевав губами.

Лючия замотала головой.

Анна вышла за дверь, вернулась с халатом. Бросила его Лючии.

– Надень и пошли отсюда. Тут холодно, как в Сибири.

Лючия стремительно покраснела. Прошептала:

– Отвернитесь…

– Мужчины, вы могли бы выйти? – спросила Мегер.

– Вы тоже! – выкрикнула ей в лицо Лючия.

Мегер удивлённо нахмурилась.

– Скажи, золотко, ты помнишь, как твоё имя? – спросил Соколовский.

– Лючия! Лючия Д’Амико! – похоже было, что девушка близка к истерике.

– Хорошо, верно, – закивал Соколовский. – А нас не помнишь… Что последнее ты помнишь? Как сюда попала?

Лючия на миг задумалась. Спросила:

– Я попала в аварию?

Лев покачал головой.

– А энсин нашего класса здесь? – спросила Лючия.

Валентин вздрогнул. Младшие офицеры, энсины, руководили кадетами первые три года обучения.

– Сколько тебе лет? – спросил Лев, помедлив.

– Одиннадцать? – после короткой паузы произнесла Лючия. Вытащила из-под простыни руку, посмотрела на неё. Приподняла голову, окинула себя взглядом. Валентину показалось, что, когда взгляд Лючии упал на вздымающие простыни груди, глаза её расширились.

– Kurwa mać3, – коротко и ёмко сказал доктор. – Извините.

– Доктор, нам стоит выйти, – сказал Валентин. – А вы, Анна, всё-таки уговорите девуш… девочку одеться.

Тедди почувствовал, что голос Марка едва заметно изменился.

– Ты ведь понимаешь, что я перешёл на сторону «Стирателя» лишь во имя спасения вашей жизни, – сказал искин.

– Это твои слова, – заметил Тедди.

– И даже эта вольность была следствием твоего вмешательства, – добавил Марк. – Ты менял основные директивы, чем увеличил мою свободу действий.

– Тут всё верно, – согласился Тедди. – Давай. Говори, что там с Лючией.

– Но мне запрещено…

– Говори. Ты явно уже узнал.

Марк очень правдоподобно вздохнул.

– Есть некоторые проблемы. Но я прошу тебя дослушать до конца, прежде чем запускать мою перезагрузку или совершать какие-то иные действия.

– Говори! – крикнул Тедди. Голос сорвался и прозвучал скорее жалко, чем грозно.

– Ракс была права. Мозг Лючии пострадал сильнее всего. У неё ретроградная амнезия. Это…