Прыжок в бессмертие

- Видите ли, мы сейчас приступим к формированию этого человека. Всеми имеющимися у нас средствами. Тематически мы назвали этот новый тип "высиживателем надежд", но в дальнейшем название будет заменено - упаковка должна быть нарядной и романтичной. Итак, "высиживатели надежд" всегда в ожидании... Зимой они ждут весны, весной - лета, летом начинают ждать золотой осени, а в осеннюю слякоть призывают зиму. Они гонят от себя время, пока не окажутся на краю могилы... С другой стороны, эти люди всю жизнь чего-нибудь боятся: в детстве они опасаются дифтерии и коклюша, в юношеские годы - туберкулеза и сифилиса, а в зрелом возрасте - гипертонии и инфаркта. "Высиживатели" все свои планы строят в надежде выиграть по лотерейному билету, получить бог весть откуда крупное наследство, найти на асфальте глиняный горшок с золотыми дукатами. Созданный Голливудом национальный герой Америки энергичный и предприимчивый молодой человек, смесь обаяния и нахальства - уже достаточно надоел зрителям. Его уже не воспринимают... Ваша речь натолкнула нас на мысль о новом герое. Вернее, о новом типе национального героя. Его характер мы составим из чувства осторожности и терпения, выдержки и... скромности. Свой первый фильм мы назовем "Бегство в посредственность". Мы постараемся доказать, что только на этом пути человек сможет найти свое счастье. Бегство в посредственность. Конечно, чтобы привести в действие всю гигантскую машину по штамповке человеческих сердец, нужны будут деньги...

Байлоу поморщился.

- А что по этому поводу думает наша маленькая Медж? - проскрипел он. Ему, как всегда, не удавались вежливые интонации.

- Предложение этого господина я могла бы поддержать только при одном условии,- низкий голос Медж заставлял себя слушать.- Мне бы хотелось услышать слова этой песни.

И Медж, не обращая ни на кого внимания, чуть повернула голову в сторону симфоджаз-оркестра и стала прислушиваться к словам песни.

Актриса пела о том, что только благодаря страху мы остаемся на улице целыми и невредимыми, что страх держит жуликов на почтительном расстоянии от наших квартир, страх делает нас самих чище и возвышеннее...

Майкл подумал: завтра утром этот панегирик страху будет петь весь город, а к вечеру - вся страна... Что же будет ожидать страну, распевающую такие песни, послезавтра?

Медж посмотрела длинным взглядом на Майкла. Оркестр, встряхнув с себя липкий мотив, с каким-то особым азартoм стал играть испанскую хоту.

- Предложение этого господина можно будет принять,- деловито сказала Медж.- Надеюсь, он пригласит меня танцевать хоту?..

Медж встала, а за ней поднялся с извиняющейся улыбкой человек со значком.

Противоречивые чувства теснились в груди у Майкла. Он был счастлив с Медж, но в ее мире он чувствовал себя чужим. Шаталась основа его взглядов на жизнь, честь, совесть, долг, общественные идеалы. Неужели все это предметы, изготовляемые на фабриках и комбинатах общественного мнения? Пока они с отцом думают над воссозданием человека, эти господа научились штамповать чувства, мысли и даже внешний облик миллионов и миллионов людей... Это же своего рода фабрики гомункулусов...

Недалеко от себя Майкл услышал знакомое имя, сказанное почти шепотом. Возле Блека склонился человек с квадратной челюстью и, недоверчиво посматривая в сторону Майкла, говорил:

- Посылка, небольшая посылка. Власти не знают-выдавать ли адресату... Отправитель: Биоцентр в Унаве... Нужно срочно решать...

Удивленно приподняв одну бровь, Байлоу повернул тяжелую голову к человеку с квадратной челюстью. Тот по глазам Байлoу понял, что говорит лишнее, голос его осекся. Низко поклонившись, он сделал несколько шагов назад, быстро повернулся и исчез.

Блек готов был провалиться сквозь землю. Тупость подчиненных никого не украшает.

Майкл сделал вид, будто ничего не слышал. Впервые он пожалел, что бросил курить,- как удобно было бы сейчас занять руки и глаза сигаретой. Не по себе было Майклу и от скользившего мимо него холодного взгляда Байлоу.

Тяжелое молчание длилось несколько минут. Но вот к столику вернулись Медж и человек с фестивальным значком.

Медж пригласила Майкла станцеватьс ней твист, и все его невеселые мысли исчезли. В тот вечер в "Шорт-хори Грилле" они много танцевали и очень мало говорили.

Остаток ночи Майкл и Медж провели на каменной скамье у входа в старинный храм святого Петра. Медж считала, что это романтично.

Желтый диск луны в просветы между туч бросал мерцающий свет на острые башенки и шпили собора, возле их ног на больших гранитных плитах лежала тень креста от главного купола. Тень то исчезала, то, разрывая потоки слабого света, появлялась вновь.

- Мне так хорошо с вами, Майкл,-слышал он обжигающий шепот Медж.

-- Я, кажется, могу ответить на вопрос о счастье,- прильнул к ее губам Майкл.

- Уедем из этого города,- чуть отстраняясь от него, сказала Медж,уедем из этой страны...

- Я люблю вас... и хотел бы назвать вас своей женой...

- Не уезжайте никуда сами,- шептала Медж,- это все так неожиданно... Я должна подумать... Десять-пятнадцать дней подумать...