Прыжок в бездну

Наверное, именно в этот момент я отчетливо осознала, что всегда буду рядом со своей дочерью или сыном. Всегда, что бы ни случилось. Несмотря ни на что.

Время пролетело незаметно, и вот мы ужинаем, а вот уже поднимаемся в фойе кинотеатра. Толпа народа, собравшаяся у дверей в ожидании открытия зала, гудит, и Бен отводит меня подальше.

– Чтобы случайно спойлеров не нахвататься. В Аронгаре премьера стартовала две недели назад, сразу после праздников, – поясняет он. А потом спрашивает: – Не устала?

Это «не устала?» оказывается слишком внезапным, и так же слишком внезапно на меня обрушивается осознание проведенного с ним дня. Да, нам нужно поддерживать легенду нашей «обрученности», но насколько достоверно… Или правильнее будет сказать, что нужно сделать для поддержания легенды? По сути, достаточно было того плана-минимума, о котором я говорила.

– Все в порядке, – отвечаю я, и до самого сеанса мы больше не произносим ни слова.

Потом мы смотрим кино. На этой картине можно откровенно реветь, совершенно не стесняясь своих чувств, и пусть эта история – вымышленная, она только основана на реальных событиях, таковой она не воспринимается. Про Джермана Гроу говорит весь мир, и я понимаю почему. Когда несколько лет назад вышла история Теарин Ильеррской, где его жена играла главную роль, я, как и многие девочки моего возраста, преимущественно залипала на Рихта Паршеррда в роли Витхара Даармархского.

Неудивительно, что эта роль для Паршеррда стала пропуском в мир большого кино и для многих других актеров – тоже.

Гроу действительно гений.

Поэтому сейчас, на этой истории, которая вроде как вымышленная, я откровенно реву. Напоминаю себе, что Танни Ладэ-Гранхарсен счастлива в браке (с тем самым Джерманом Гроу), но все равно реву. Кажется, эти слезы становятся очищением: не те, что были после ухода Стенгерберга с Арденом, а эти.

Еще я смеюсь.

Радуюсь и чувствую, как в падении перехватывает дыхание.

Как бы там ни было, когда кино заканчивается, я полностью опустошена, но опустошена приятно. Чувствую себя воздушной и легкой, улыбаюсь, поворачиваюсь к Бену. Он смотрит на меня в упор, пристально. Так пристально, что харрагалахт вспыхивает, отзываясь во всем теле странной жаркой волной.

– Здесь будет кое-что после титров, – произносит Бен, переключая взгляд на экран. – Смотри.

После титров – выступление Джермана Гроу. Надо отдать ему должное, редко встретишь настолько харизматичных людей (ну или иртханов). Я бы не назвала его красавцем, но есть что-то такое в его голосе, в его манере держаться или смотреть в камеру, что от него сносит крышу.

Причем «сносит крышу» – именно то самое выражение. Другого я подобрать не могу.

– Сейчас, когда вы смотрите эту запись, меня, возможно, уже нет в живых.

Зал взрывается хохотом, Джерман Гроу с экрана разводит руками.

– Я просто забыл сообщить жене о том, что собираюсь экранизировать историю ее жизни. Скажем так, она узнала об этом, когда был закрыт последний дубль…

– Ты труп! – В кадре появляется Танни Гранхарсен.

Теперь я понимаю, почему они стали парой: эти двое идеально подходят друг другу. Они друг друга дополняют, как две части единого целого, и, когда Джерман Гроу поднимается, перехватывает ее за талию и целует в губы, в зале воцаряется тишина.

– Вы можете сказать, что все это шоу, – произносит он, когда снова смотрит в камеру. – И это так и есть. Отчасти.

– На самом деле я читала сценарий, когда он создавался, по сценам. – Танни занимает второе кресло, ее манера держаться – это что-то.

Она настолько естественная и непринужденная, что кажется Танни Гранхарсен рождена для сцены. Остается только догадываться, почему она больше не снимается.

– Эта история – художественный вымысел, но она основана на реальных событиях, – продолжает Джерман Гроу. – Когда мы поняли, что хотим ее рассказать, мы решили сделать ее именно такой. Часть спецэффектов, которые вы видели, создавала моя жена. Там была такая маленькая, крохотная строчка где-то ближе к концу титров – Танни Гранхарсен.

– Засранец! – Она смеется, и зал смеется вместе с ней.

Я смеюсь тоже.

– И мы искренне рады, что сегодня вы пришли ее посмотреть. Все вы, должно быть, уже знаете, что это мой последний фильм. Но Танни по-прежнему будет делать спецэффекты, и ее имя вы сможете разглядеть еще в сотнях маленьких строчек… Если, разумеется, досидите до этого момента.

На этот раз все хохочут гораздо громче, Танни награждает мужа убийственным взглядом. Насколько это у нее получается; глядя на этих двоих, сразу понятно, что они без ума друг от друга.

– Что касается меня, я с головой ухожу в постановки и буду рад видеть вас – где именно – на сцене Мэйстонской оперы или в Грандвэй, или где-то еще – решит только время. Сейчас я как никогда раньше открыт для экспериментов. Ну и последнее.

Он смотрит на Танни, которая сидит рядом с ним.

– Мы действительно рады, что вы с нами.

Он это так и говорит «вы с нами», подразумевая и ее и себя.

– И если этот фильм вам понравился, мы рады вдвойне. До новых встреч!

Вот теперь экран гаснет.