Прыжок в бездну

– Боже, детка, – хватает меня за руки, – ты устроила такой фурор, невероятно просто. Эмма!

Эм поднимает голову.

– Ты видела, что пишут в сети? Прошло пятнадцать минут, а о нашем показе уже знает вся Москва, эта девочка произвела бомбическую реакцию, выходка с платьем, скандал. Это блестяще, думаю, нам стоит с ней посотрудничать поплотнее.

– Серьёзно? – приподымаю бровь.

По-моему, мир сошёл с ума.

– Отлично – отлично, – Эмма вскакивает на ноги, начиная хаотично бегать туда-сюда. – Что пишут? Покажи.

– Деньги мои отдайте, – надеваю куртку.

– Да-да, держи, – суёт конверт, – спасибо, что выручила.

– Ага. Всем пока, – беру свой рюкзак и иду подальше от этих ненормальных, – больше не зовите.

За дверью боюсь налететь на Никиту, я не из скромных, но всё, что сегодня произошло… Боже, неужели мне всё же стыдно? Не смей, Ди! Не смей.

Иду по коридорчику, стараясь как можно незаметнее выскользнуть на улицу. Погодка шепчет, солнца уже нет, но всё ещё тепло. Закидываю рюкзак на плечи и топаю к метро. Смотрю в пол, разглядывая серый асфальт, позади слышен шум подъезжающей машины.

Астон Мартин останавливается у тротуара чуть впереди меня, прохожу мимо, но, поразмыслив, решаю, что добраться домой на тачке гораздо удобнее, чем шоркаться по метро. Да и извинения послушать хочется, а он будет извиняться, я уверена.

Улыбаюсь и открываю дверь машины в предвкушении представления. А ещё, ещё мне просто хочется побыть в его обществе чуть больше.

– А я тебя уже заждалась, – кидаю рюкзак в ноги, пристёгиваюсь.

– Слушай, я не заметил, как наступил на юбку.

– Да что ты? Ладно, забей, мне было лестно посверкать задом перед толпой этих людишек.

– Ди, – берёт мою руку, – извини…

Он ещё что-то говорит, но вместо этого я слышу шум, сейчас я лишь чувствую, чувствую прикосновение, и то, что начинает в этот миг колыхаться в моей душе, всё это пугает. Вырываю руку, закатывая глаза. Надрывно смеюсь, хлопая его по плечу.

– Забей. Мне новую сумку купишь, а не этой своей, но учти, ноги раздвигать не буду, – деловито откидываю волосы за спину.

Никита хмурится, кивает каким-то своим мыслям и медленно выезжает на соседнюю полосу.

Всю дорогу домой мы молчим, и, наверное, это даже хорошо. У подъезда Шелест поворачивается ко мне, очень внимательно всматривается в моё лицо, его губ касается улыбка.

– Ты была сегодня самая красивая.

– Спасибо, – нервно тру нос и, попрощавшись, вылетаю из тачки.

Быстро бегу в квартиру. Зачем он это сказал? Нет, не хочу об этом думать, не сегодня. Распахиваю дверь в свою комнату, лицом к лицу сталкиваясь с каким-то мужиком, он шарится в моих вещах.

– Вон пошёл отсюда! – ору, но реакции ноль, беру швабру. – Пошёл вон, придурок.

Он начинает бубнить, но позади появляется отец.

– Дианка, ты чего разоралась?! Борисыч, пошли, стынет всё.

Этот бомж выползает из моей комнаты, а я сокрушённо смотрю на выломанный замок. Суки!

– Скажи своим алкашам, чтобы сюда не ходили, понял?!

– Ты на кого орёшь? Бл*дь малолетняя, на отца?

– Да какой ты мне отец, придурок? – толкаю его в грудь, роняя рюкзак на пол, конверт вылетает из раскрытого отделения, купюры разлетаются под наши ноги.

Я вижу зародившийся блеск в глазах того, кто называется моим отцом. Он причмокивает, трёт пальцами подбородок, неуклюже выставляя губы трубочкой.

Быстро падаю на пол, чтобы всё это собрать, но чувствую резкую боль, мой папочка толкает меня в плечо, я падаю на пятую точку. Завязывается потасовка, его мерзкий дружок появляется на шум и, увидев бабло, с яростью отшвыривает меня к стене, перед этим ударив в живот.

Я чувствую тошноту и то, насколько тяжёлым становится моё дыхание. В глазах встают слёзы, через размытую пелену я наблюдаю за тем, как они собирают мои деньги и уходят.

Слышу, как громко хлопает входная дверь, медленно поднимаюсь по стенке, держась за живот ладонями. Меня покачивает, сглатываю и, сделав пару шагов, подпираю дверь в свою комнату шваброй.

– Ненавижу, – шепчу, стискивая зубы и закусывая нижнюю губу до крови.

Обессиленно сажусь на пол, отчётливо слыша капли дождя о железный подоконник на улице, обнимаю колени руками, притягивая их к груди, уткнувшись лицом в чашечки.

Пусть этот день уже закончится. Пожалуйста!

Я не плачу, ни за что. Всё это мелочи, пройдёт. Нужно лишь немного потерпеть, совсем чуть-чуть. Утром, собрав себя по частям, выпиваю таблетку обезболивающего и, быстро одевшись в джинсы и футболку, иду на улицу, по лестнице надеваю джинсовку, всё ещё придерживая ладонью ноющий живот. Даже не хочется смотреть на этот огромный потемневший синяк. Переборов боль, сажусь в маршрутку, сейчас должна подействовать таблетка, должна.

Почему-то по дороге в голову закрадывается мысль о том, что кто-то из знакомых мог увидеть видео со мной в сети, после вчерашнего «фурора» мне явно бы этого не хотелось, но даже если это так – выплывем. Что такое мнение стада? Ничего.

Открываю парадную дверь и, сдав куртку в раздевалку, топаю в класс. Как я и говорила, увидев меня, все притихли.

Самойлова прищурилась, что-то шушукнув Подольской, и та громко засмеялась.