Прыжок в неизвестное. Парикмахер Тюрлюпэн

Неспособный пошевельнуться, бледный как мел, ждал Станислав Демба конца своей свободы.

Вот полисмен уже стоит перед ним и мерит его взглядом одно мгновение, не произнося ни слова, словно готовясь нанести удар. Демба чувствовал, что в следующую секунду грохнется наземь. И вот, оно разразилось…

– Вы что-то потеряли, сударь, – сказал учтиво полисмен.

Демба понял не сразу.

– Вы ничего не потеряли? – повторил полисмен. Медленно вернулось к Дембе сознание. Говорить он не мог, он только покачал головой.

– У вас ничего не выпало из кармана? – спросил еще раз полисмен.

Демба увидел белый конверт в руках полицейского, но ему не удавалось связать с ним какую-нибудь мысль. Он только чувствовал, что может опять дышать, и глубоко затянулся воздухом. Какой-то тяжелый гнет покидал его сердечную область. И тут лишь он смутно начал постигать, что конверт в руках полицейского содержал деньги, его деньги, что он их потерял и должен получить обратно.

«Разумеется, это мой конверт», – собирался он сказать, но в тот же миг им овладело страшное опасение.

Он мог его взять. Конечно. Он ловко и небрежно мог ухватить конверт концами пальцев; полицейский, может быть, ничего бы не заметил. Но этим еще не исчерпывалось дело! О, боже мой, ведь ему пришлось бы затем пойти в комиссариат, назвать свое имя, представить объяснения, подписать какую-то бумагу, а на столе у полицейского комиссара, может быть, уже лежит описание его примет. Рапорт от сегодняшнего утра: молодой человек лет двадцати пяти, принадлежащий, по-видимому, к интеллигентному классу, высокий, крепкого сложения, рыжеватые усы… И комиссар пристально смотрит на него, переводит глаза на описание наружности, опять на него смотрит…

Станислав Демба принял окончательное решение. Он отрекся от денег.

– Это не мой конверт, – сказал он полицейскому и постарался, чтобы голос у него не очень дрожал.

– Разве не у вас он выпал из кармана? – спросил удивленный полисмен.

– Нет, не у меня, – сказал Демба.

Покачивая головой, полисмен осмотрел конверт.

– В таком случае его мог потерять только тот господин.

Он подошел к прохожему, который перешел на другой тротуар незадолго до Дембы и остановился перед витриной бельевого магазина.

Полисмен отдал честь, и господин перед витриной вежливо приподнял свой котелок. Полицейский протянул ему конверт и сказал несколько слов, и незнакомец внимательно слушал его. Затем Демба видел, как элегантный господин повесил на руку серебряный крюк своей камышовой трости, взял у полицейского конверт из рук и пересчитал банкноты; как достал из кармана записную книжку в кожаном переплете, тщательно вложил в нее банкноты и спрятал ее в боковой карман; и как он потом с благодарностью приподнял шляпу и стал удаляться размеренной походкой.

Глава XIII

Господин Каллисфен Скулудис вошел в большой магазин белья на Грабене и попросил одну из приказчиц показать ему галстуки. Он принялся рассматривать их тщательно и как знаток сказал, что ожидал большего выбора и что за последнее время совсем не приходится видеть подлинно оригинальных и вместе с тем изящных галстуков, и остановился наконец на галстуке оранжевого цвета из тяжелого блестящего шелка, приказав завернуть его вместе с двумя другими, купленными уже раньше в других магазинах.

Он вышел на улицу, не совсем удовлетворенный покупкой. Уже третий магазин за сегодняшний день господин Скулудис почтил своим посещением. Но не следует думать, будто ему особенно настоятельно требовалось пополнить недостаток по этой части гардероба. О нет, господин Скулудис был обладателем почти чуждой пробелов коллекции из шестисот галстуков всевозможных типов, оттенков и форм, начиная от простых белых фрачных бантиков и кончая экземплярами огненно-красочного великолепия топазового колибри. Но слабость характера, безвольно уступавшая каждому соблазну хорошо убранной витрины, постоянно толкала его на новые покупки.

Стоя на улице и закуривая сигару, он имел возможность убедиться, что его элегантная наружность и изысканная повадка вызывают заслуженную сенсацию. Особенно же глубокое впечатление произвел он, по-видимому, на одного молодого человека, стоявшего неподалеку от него на тротуаре и взиравшего на него с нескрываемым восхищением. Безмолвные овации такого рода не были новостью для господина Каллисфена Скулудиса, хотя и не всегда выражались в столь наивной форме. Он привык к тому, что его небрежно-очаровательная манера выгибать руку при поклоне или держать в пальцах трость уже в короткое время – господин Каллисфен Скулудис повсюду оставался только короткое время, это связано было с его профессией, перенималась городскими щеголями и что благородный рассеянный жест, которым он вынимал из портсигара и закуривал папиросу, всегда служил образцом в салонах большого света.