Прыжок в ночь

Наш ротный комиссар был настоящим человеком - коммунистом в самом высоком смысле этого слова. В нем жила великая вера в наше общее дело - дело разгрома врага.

Церемония похорон произвела на нас сильное впечатление. Такая возможность похоронить павших с почестями у нас представилась впервые.

В лесу находились три дня. Снег таял, и вода день ото дня прибывала. Наше командование что-то решало и вело переговоры по радио с Большой землей. Мы же занимались своими личными делами: обменивались трофейными сувенирами, делились новостями и знакомились с земляками из восьмой бригады. В их составе был один немец-перебежчик.

- За «языками» с разведчиками ходит, - пояснил мне Виктор. - Родителей-коммунистов у него гестаповцы замучили, вот он и воюет с нами за лучшую свою долю, за новую Германию.

- А я думал, у них все фашисты,- удивился я услышанному.

Утром на четвертый день всей бригадой, побатальонно, снова отправились в путь, параллельно линии фронта, по лесной глухомани и бурелому лесных завалов и засек. На пути попадались места, где лес был повален, словно бурей. Огромные сосны и ели в беспорядке громоздились одна на другую. Казалось, что среди вывороченных корневищ вот сейчас покажется избушка на курьих ножках и баба-яга с железной клюкой.

Учебная полоска препятствий, которую мы преодолевали во время занятий, там, дома, была безобидным макетом по сравнению с этим завалом. Шли друг за другом, перелезая через деревья или, пролезая под ними на четвереньках. Если не удавалось ни пролезть, ни перелезть, шли по стволам, опираясь на длинные шесты. Случалось, что, споткнувшись, кто-нибудь летел в ледяную купель, с треском ломая сучья. Остальные незлобно шутили, глядя, как упавший «принимает ванну» и на чем свет стоит клянет Гитлера и всех его приспешников. Под горячую руку пострадавший не щадил и шутников, влезая с их помощью на ствол поваленного дерева.

Шли несколько суток. Однажды на рассвете с востока заговорили тяжелые орудия. Дохнуло близостью Большой земли.

- Ускорить движение! - волной пробежала по нашей цепочке команда.

Но и без нее, почуяв близость дома, мы шли в полную силу.

Лес скоро поредел, и мы вышли на опушку, как раз напротив Зайцевой горы.

Поспели вовремя. Наши действительно наступали. Но это были не войска основного фронта, а конники Белова, которые действовали в тылу врага с декабря месяца. Спешившись, они атаковали фашистов с тыла, под грохот частых разрывов мин и снарядов.

- В атаку… Ура! - первыми устремились вперед и наши командиры.

Мы бросились за ними. За что-то зацепившись, я со всего маху грохнулся на землю. Кубарем перевернулся через голову, но тут же поднялся и в несколько прыжков нагнал атакующих десантников. Наши, с той стороны фронта, находились от нас на зрительную видимость. Казалось, еще одно усилие, и цель будет достигнута. Но тут словно разверзлась огнем земля. Ревя моторами, сверкая вспышками выстрелов, навстречу вынеслись фашистские танки, а с неба одновременно обрушили на нас удар «мессеры» и «юнкерсы». Мы все рассчитывали, что вот сейчас последует контрудар наших с той стороны. Но, видимо, 50-я армия (а это опять была она) не имела на это сил. Без поддержки фронта наша атака захлебнулась. Теряя десятки убитых и раненых, мы отступили в лес, унося в сердцах горечь поражения.

Тяжело было переживать неудачу, в которой не было твоей вины. Еще тяжелее было думать о тех, кто за эту неудачу заплатил своей жизнью.

Отбив атаку, фашисты нас не преследовали. Получив очередную боевую задачу от командования бригады, наш батальон снова, в который раз, отправился в путь. Надо ли говорить, что настроение наше было не самым лучшим. Быть на пороге дома и уйти ни с, чем? Кому это может доставить радость?

Шли, сцепив зубы, в каком-то яростном ожесточении, не давая себе передышки. Вечерние сумерки опустились на землю, когда мы снова вышли к линии фронта, к деревне Аскерово. С ходу попытались захватить ее и прорваться к своим - не удалось. На нас обрушился огонь тяжелых пулеметов, минометных батарей и танков противника, вкопанных в землю.

Отошли.

На следующую ночь сделали вторую попытку - и снова неудачно. И тогда мы ушли от фронта в глубь лесов. От всего взвода йас осталось пять человек, шестым был Савченко - помощник командира второго взвода, где, кроме него, никого не осталось. Во время второй попытки захватить Аскерово осколком мины ему перебило ногу. Худшего нельзя было и придумать. Все движимое и недвижимое нам приходилось переносить на собственных плечах. Самодельные носилки с ранеными несли четыре или шесть человек. Несли по затопленному вешней водой лесу. Иногда на километр пути не попадалось ни одного островка, на котором можно было бы передохнуть.

Тяжелее всех во время марша приходилось раненым. Наш сержант Юрий, раненный в живот осколком мины, все просил своего друга, сержанта Андрея, который его нес: «Андрюша, дай водички попить, всего один глоточек, дай!» Сержант уговаривал его: