Прыжок в ночь

- Как не найтись, детки, найдется. Для вас, наших защитников, ничего не жаль, - говорил дед, доставая кисет. - Его, супостата, бейте только крепче, чтоб забыл дорогу в Расею! - старческим, но еще не потерявшим силу голосом просил нас ветеран, побывавший, наверное, и сам не на одной войне.

- За табачок, дедушка, спасибо, - поблагодарил его находчивый десантник,- а насчет фашистов - били и будем бить, пока живы, несмотря на то, что и нам перепадает, - добавил он.

На околице деревни нам повстречался толстенький и рыжий десантник с лицом, что твое лукошко. В поводу он вел лошадь» рыжую, как и сам.

- Кому война, а кому мать родна, - усмехнулся все тот же рослый десантник, глядя на «тыловика».

- Здорово, фронтовички! - расплылся тот в улыбке. - Прямо-таки до зубов вооружились, даже боязно подходить к вам.

- Завидуешь - иди на передовую! Она давно по тебе плачет, - предложил ему Виктор.

- Где приказано, там и служим, - нисколько не обидевшись, добродушно рассмеялся тыловой «трудяга».

- А что, не найдется ли у вас трофейного пистолетика в обмен на махорочку? - не переставая улыбаться, спросил он.

- Чего нет, того нет,- со вздохом ответил военфельдшер, заядлый курильщик.

- Эх вы, а еще на «передке» безвылазно, - разочарованно упрекнул нас любитель «сувениров».

Потом решительно полез в карман куртки.

- Берите так, сочтемся после войны, - протянул он военфельдшеру пачку махорки. И, ничего больше не сказав, зашагал в деревню вместе с рыжей своей лошадью.

- Он хоть и тыловик, а мужик с понятием, что там ни говори, - одобрительно заметил военфельдшер, раскрывая осьмушку ярославской душистой махорки.

Ведя неторопливый разговор, мы беззаботно шли по лесной дороге, не разбирая ни луж, ни грязи. На душе по-весеннему было легко, теплый ветер обдувал наши лица, колыхал ветки деревьев. Так и хотелось раскинуть руки и, словно на крыльях, подняться в небесную синь-даль…

Но что там впереди, за поворотом дороги? Чьи-то голоса?

Мгновение - и не осталось следа от нашей беззаботности и благодушия. Суровые складки пересекли переносицы, холодно-ледяными стали наши глаза, как у солдат, не раз смотревших смерти в лицо. Взведя затворы автоматов, мы в несколько прыжков укрылись за деревьями.

Голоса стихли, но снова раздались уже ближе.

- Фрицы, - не сказал, а выдохнул Витя. .

И верно, из-за леса появилось пятеро гитлеровцев и один штатский - видимо, проводник. Похожий на оголодавшего волка, он шел впереди, втянув голову в плечи, словно ожидал удара. Ощетинившись во все стороны стволами автоматов, враги шли, боязливо озираясь по сторонам. Шли, а смерть уже опускала на их головы свою зазубренную косу.

Пропустив фрицев метров на десять, мы крикнули: «Хенде хох!» Фашисты и не думали сдаваться. Упали на землю (сказывался опыт) и открыли огонь. Мы вскинули автоматы, и разгорелся короткий, не знающий пощады бой. Дубрава наполнилась гулом и грохотом выстрелов, криками фашистов. Пули впивались в деревья, срывали кору, подрубали ветви.

Я стрелял короткими очередями, стараясь не зацепить стоявшего впереди Виктора. С его головы неожиданно, словно сама собой, сорвалась шапка и, дымясь, покатилась по земле. Виктор, обернувшись на мгновение, крикнул что-то и, зло сорвав с пояса противотанковую гранату, бросил ее в фашистов. От взрыва лес словно застонал. Деревья закачались и жалобно заскрипели, как от бури.

Грохот взрыва, эхом прокатившись по лесу, замер вдали. Бой угас, и снова увидели мы небо и солнце, ощутили дуновение ветра, словно и не было только что разыгравшейся кровавой схватки с недобрыми иноземными пришельцами.

Приходя в себя от напряжения боя, мы еще стояли за деревьями, иссеченными пулями, как вдруг на дорогу выскочил находчивый десантник и, словно спохватившись, торжествующе закричал во все горло:

- Ура!.. Наша взяла!

От его баса, казалось, с сосен и елей посыплются шишки.

- Вот это голосок, не хуже чем у Шаляпина! - рассмеялся Виктор и поднял свою изуродованную пулями шапку с земли. Судя по переносной рации убитых гитлеровцев, они, по-видимому, разыскивали наш аэродром, чтобы навести на него свои бомбардировщики. Вовремя обезвредили мы фашистских лазутчиков и, возможно, этим сохранили жизнь тем самым раненым, ради которых и приходили в деревню.

Довольные так удачно сложившейся «прогулкой», мы вернулись на место своего расположения.

Через неделю нашему батальону было приказано отрыть окопы и занять участок линии круговой обороны у деревни Акулово, километрах в трех от Богородского. Немцы находились в полукилометре, в деревне Жуково, на другой стороне безлесного болота, разделявшего нас. С одной стороны болота на другую был перекинут длинный деревянный настил на сваях.