Прыжок в секунду

Она, естественно, переполнилась оптимизмом. Надежда на лучшее, конечно, свойственна новичкам, уже затраханным ЗОНОЙ, но пока что не глубоко, еще не вусмерть, и потому – питающим безумную лучезарную надежду. Свежеприбывшие еще не прониклись, со всей обескураживающей очевидностью, безнадегой осознания: выбраться вон из ЗОНЫ неизмеримо, несопоставимо сложнее, нежели в нее попасть.

У них в головушках пока не уложилось, что этакий обратный «финт ушами» – проснуться и очутиться дома, в своей уютной постельке – не получится сделать! Как ни старайся, такой номер не пройдет.

ЗОНА – не сон.

Бредовая и невозможная, несущая каинову печать бешенства, злобы, изначального античеловечного безумия каждой своей частичкой! От изощренно-садистских Рубежей – до натуралистично-откровенных красных змеерексов и черных юборнесов, и кого там еще, вдруг где-то там водятся твари пострахолюднее… Несет ЗОНА печать неразумной, чуждой состраданию злобы. Как ни прискорбно, той самой, что изначально присуща миру… или мирам… из которых сюда переносятся разумные. Не только люди. Определенно не только люди человечества, к которому принадлежим мы с этой девочкой. Как и почему переносятся – я не знаю. Но факт.

Лично я заснул, а проснулся уже в ЗОНЕ. И если бы не подоспели Эл с базукой и Саеси со «стингером», сожрал бы меня тот рогатый кабанчик размером с «КамАЗ», как пить дать сожрал бы! Естественно, насилие наполняет мир, в котором я обитал до ЗОНЫ, но здесь, с этой стороны Рубежа, оно не просто наполняет мир. Концентрированное насилие пропитывает каждую молекулу, проглядывает в подоплеке абсолютно всех поступков и событий, происходящих «внутри». Кому ж это понимать, как не мне – по сути, «доброкачественной опухоли», аномальному существу, сопротивляющемуся этой пропитке изо всех остатков слабеющих силенок… Со стороны отлично видно, что к чему.

Я уже осознал во всей полноте: взаимопомощь двадцати трех людей – для ЗОНЫ исключение. Воистину болезнь. Я только сейчас начинаю понимать, чем была наша странная община, ухитрившаяся просуществовать не одну сотню смен тьмы и света. Примерно года полтора по земному времяисчислению… если принять теорию, которую предложил Брайю, что ЗОНА – все же иная планета!.. по нашему календарю, который мы пытались сохранить параллельно с местным, «тьма-светным».

Так-то вот. Наша маленькая человечья колонийка, члены коей сообща выступили против напастей и врагов, против самой ЗОНЫ, – уродливое для окружающей среды явление. Нонсенс. Я до сих пор не понимаю, как нам удалось не перегрызть друг дружке глотки! Ведь у каждого были свои тараканы в голове, да и джунглевое право более сильного на более вкусный кусок мяса и более обильный кусочек секса мы не отменяли… Но ЗОНА от нас не получила взрыв коллективного безумия, из-за которого мы бы перегрызлись, передрались и угробили наш Дом. Не наступил миг ее торжества, не дождалас-сь она, с-стерва!

Зато мы начали прыгать, один за одним… И вот тут она взяла реванш! Эх, я бы сказал, ч-черт ее побери, – но черту ЗОНА не по зубам, точно. По сравнению с окружающей средой привычная дьявольщина выглядит чуть ли не умилительно. Потому, как выразился однажды Эл, чертыхаться здесь – вовсе не богохульство, а ностальгия по «старым добрым временам»…

Между прочим, я как бы продолжаю традицию. В смысле делаю все, что могу, что в моих силах, для торжества девиза нашей общины: ЗОНА не дождется! А вовсе не в смысле прыжков. Эту традицию я категорически отвергаю.

Хотя иногда безумно хочется поддаться, уступить… Броситься, подмять упругое и горячее… на ощупь оно именно такое, готов отдать на отсечение правую руку!.. девичье тело, впиться зубами в роскошную, не по годам развитую грудь, обрисовывающуюся полновесным четвертым размером под рубашечкой… без лифчика, а стоячая, ч-черт!.. с ума сойти, как такое мучение вытерпеть-то… уф-ф-ф… разорвать ткань одежды, добраться к живой плоти, вонзиться зубами, рыча от наслажде…»

* * *

Они спасались.

Проходили в мирок за очередной «не простой» дверью, легко обнаруженной или с трудом разысканной, и если понимали, что цель снова не достигнута, искали дальше. Высматривали, «вынюхивали» подходящие выходы, а когда не удавалось этого сделать самостоятельно, пытались узнать дорогу у местных, как и полагается прохожим. Но если не удавалось и это, прикидывались своими и охотились, охотились за ускользающей добычей, преследовали ее, как и суждено тем, кто обречен быть сталкерами в условиях, запредельных с нормальной точки зрения.

Так или иначе, они становились частью каждого мирка – на минуту, на час, на день, на сутки или дольше… чтобы искать, искать, искать правильный путь. Ведь только так можно было выжить – и уйти дальше. И унести с собой неизбежно накапливающийся груз памяти. Миры взамен оставляли в них частицы себя…