Прыжок в устье Леты

Есть, братцы, и третий вариант. Не самый, возможно, очевидный, но зато интригующий. Я этим вариантом, между прочим, могу на диссертацию по теории заговоров претендовать и почетное место на ярмарке тщеславия. Что если и Ольга, и Всеволод Маркович – не игроки, а фигуры на доске? Что если вся эта операция – фикция, чудовищный обман, и не аборигены, а я – главный объект в немыслимом по жестокости эксперименте? Что если кто-то там, наверху, усомнился в том, что мы, земляне, достигли наивысшей точки развития и достойны жить в светлом, уютном, добром мире без войн и страдания? Каково? Имеет версия право на существование? Вполне. С высокой, опять же, долей вероятности.

Ну ничего, я выведу кого бы то ни было на чистую воду. Пусть сам вымазан по уши, и совесть все чаще стыдливо молчит, но истина – вот моя индульгенция. Ключик к заветной дверце, за которую упрятано это сокровище, у меня практически в кармане. Ох, знали бы мои кураторы, что было в следопытовом планшете, забегали бы, заметались как тараканы под ярким светом. Но я приберег сюрприз на потом, а пока всячески демонстрирую обитателям бункера маску безоговорочной лояльности и в доказательство преданности общему делу трофей с застежкой сдал. При свидетелях и едва ли не с порога. Всеволод Маркович, разглядев в планшете листки с местными закорючками, просто запрыгал от восторга на своих коротких ножках. Невдомек ему, что самое ценное я оставил себе. Ольга, разве что, заговорщицки улыбнулась, однако открыто скепсиса не выказала. И на том спасибо. Глупо верить в мою честность после того, что со мной сделали. Непредусмотрительно…

…Все больше уклоняясь от согласованного с координатором маршрута, где дворами, а где прямиком сквозь здания, через выбитые мародерами окна и выломанные ими же двери, Никифор держал путь к известной только ему цели – двухэтажному особняку на городской окраине. После спонтанной зачистки, уничтожившей наиболее боеспособных аборигенов округи, Еловский не искал встречи с теми, кто жаждал бы отмщения. И хотя координатор уверяла, что контакт с группой следопыта был случайным, он подозревал, что дозорный автомат не мог проморгать движение целого отряда.

Здание отмечалось на карте следопыта, о которой Еловский умолчал, чтобы оставить себе, и оно же – вот ведь какое изумительное совпадение! – обозначалось в базе данных миссии. Под ним скрывался вход в шестой бункер, который по неясной причине предпочитали не поминать всуе Ольга и Всеволод Маркович. Еловский мысленно пожал плечами. На их месте он бы давно подчистил старые архивы. Наивно полагать, что прогрессор с его стажем, навыками и любопытством не способен обойти защиту локального информатория и получить доступ к нужным сведениям. Дилетанты!

Район, в котором он вскоре очутился, разительно отличался от центральных. Предместье избежало тотального, варварского разграбления и вандализма, хотя и казалось таким же брошенным и необитаемым, как и весь остальной город. Причину Еловский обнаружил довольно скоро. Пригород находился под властью одичавших псов, сбившихся в стаи. Никифор не питал иллюзий: четырехлапые вряд ли довольствовались крысами или змеями, которых в городе расплодилось великое множество, если представлялась возможность загнать добычу крупнее.

На одну из свор Еловский чудом не напоролся в паре кварталов от искомого объекта. Хаотичная россыпь приземистых строений, между которых теснились кривые улочки, зажатые ветхими заборами, скрадывали звуки, иначе бы он услышал приближение зверья издали – гипнотический, приглушенный топот множества лап, разноголосое тявканье, рычание и поскуливание истекающих слюной глоток. Никифор прижался к стене дома, мимо которого проходил, и, не шевелясь, наблюдал, как в паре десятков шагов от него текла неспешным потоком хищная стая, распространяя вокруг ауру голодной злобы и нестерпимую вонь. Многократно умноженный, тяжелый и тягучий запах псины буквально просачивался сквозь фильтры плотной маски, заставляя человека брезгливо морщиться.

Течение живой массы неожиданно исторгло из себя крупного лохматого пса с желтыми подпалинами. Зверь замедлил бег и озабоченно поводил блестящим носом, принюхиваясь к воздуху. Потом он остановился и повернул морду в сторону стены, с которой слился человек. Никифор почувствовал, как стекает по спине холодный пот, и приготовился выхватить скорчер, но пес сел, и, высунув язык, принялся чесать за потрепанным ухом, став похожим на обычного дворового барбоса. Закончив с неотложной процедурой, лохматый потрусил параллельно движению сородичей, а затем слился с общим потоком.