Прыжок во тьму

Гестапо имело определенный опыт в борьбе с коммунистами. Его агенты действовали целенаправленно, стремились раскрыть всю организационную сеть — от распространителя печати и связного до руководящих товарищей. Они берут организацию под наблюдение, следят за ее деятельностью в течение нескольких месяцев, пока не раскроют всю сеть. В их распоряжении весь государственный аппарат, на них работают агенты и провокаторы. Ни одна нелегальная партия, несмотря на все принятые конспиративные меры, не может быть гарантирована от проникновения в ее ряды ненадежных людей, предателей и агентов. Если бы она замыкалась сама в себе, она не могла бы влиять на массы, не могла бы проводить работу с массами, не могла бы завоевать доверие широких слоев народа, не могла бы его вести за собой и руководить им. Она превратилась бы в секту, стала бы группой заговорщиков, которые только перешептывались бы и ничего больше.

Для слежки за людьми гестапо использовало все средства. Его агенты — это не люди в колпаках, заметные с первого взгляда. В гестапо умели отыскивать таких людей, нащупать слабинку арестованного и с помощью пыток принудить сотрудничать с ними. Большинство арестованных отказывалось, но случаи с Воградником, Клейном и прежде всего с Фиалой показывают, что это им иногда удавалось. Средневековые инквизиторские пытки в комбинации с тонким психологическим воздействием и использованием медицинских средств — вот формы и способы ведения их следствия. Это была машина, неумолимо двигавшаяся в определенном направлении. «Так ты говоришь нет?» Избиение. «Был ли ты тогда-то и тогда-то в таком-то часу с тем-то и с тем-то? Что, не был?» Опять избиение, и так все время. Единственная возможность уберечь себя от нее — сбить их с толку, разрушить весь метод, перевести вопросы на другую колею.

В Панкраце я имел возможность обменяться несколькими словами с товарищем Карелом Вопалкой. Это произошло незадолго до его освобождения.

Карела Вопалку я знал еще с довоенного времени.

Я быстро рассказал ему о себе. Самым тяжелым для меня было то, что на свободе Фиала и другие агенты гестапо распространяют лживые слухи, пытаясь меня скомпрометировать.

— Передай товарищам, что Фиала предатель, выступающий под разными именами: он Войта, Иван, Рихард, Тонда, Ладя, Ярка, а по паспорту — Калина.

НА ВОСТОКЕ СВЕТАЕТ

В эти ненастные дни пришла радостная весть: вспыхнуло Словацкое национальное восстание, народ поднялся на открытую борьбу против оккупантов. Благодаря Миреку Крайзлу это известие мгновенно облетело дворец Печека и Панкрац. В глазах заключенных засияла радость: настоящая вооруженная борьба началась. Гестаповцы во дворце Печека ходили подавленные: они понимали, что их конец неизбежен. Всюду обсуждали, что будет дальше. Кое-кто эти разговоры подслушивал: они следили друг за другом. То же самое происходило и в Панкраце. Вдруг выяснилось, что многие немецкие надзиратели знают чешский язык. Да и остальные стали относиться к заключенным «доброжелательно».

Когда же гитлеровцам все-таки удалось подавить восстание и партизаны отступили в горы, мы это почувствовали по поведению гестаповцев. Зандлер во время допроса победно заявил:

— Рано радуетесь, мы раздавим каждого и сорвем любую попытку совершить восстание, сожжем и уничтожим все, что попадется нам под руку, оставим за собой только выжженную землю.

— На это у вас, когда вы побежите, не останется времени, — ответил я ему так же твердо, как и до этого.

Гестапо, опасаясь вооруженного восстания в чешских землях, активизировало свою деятельность. Оно усилило слежку на пражских заводах и в промышленных центрах, производило массовые аресты рабочих.

Время требовало от подпольщиков максимальной бдительности. Неосторожность и беспечность подпольщиков не раз давали возможность гестаповцам раскрывать деятельность организаций Сопротивления; они же послужили причиной ареста ряда товарищей, в том числе и из группы «Пржедвой».

Как удалось гестаповцам выследить эту группу, я узнал еще в Панкраце.

Однажды ко мне в камеру ввели молодого парня по фамилии Шмироус. Он рассказал, что вместе с ним был арестован Ирка — один из руководителей «Пржедвоя». Их арест явился результатом неосторожности. В Гостиварже, в киноателье, гестапо по окончании работы произвело обыск и в ящике Ирки обнаружило нелегальные издания и «Руде право». Гестаповцы отправились за ним в общежитие, но не застали его там и поехали на квартиру его родителей. Сыщики были в гражданской одежде и говорили по-чешски. На вопрос, дома ли их сын, родители, ничего не подозревая, ответили: «Был дома, но ушел в Смихов к своему товарищу» и объяснили, как туда пройти. Кроме того, они простодушно сообщили гестаповцам, что его уже искал один пан из Стракониц.

— Гестаповцы отправились в Смихов. Там они нашли Ирку и меня. Он пытался бежать, но неудачно. Я фотограф, и у меня в квартире мы печатали и размножали листовки и другую нелегальную литературу, — объяснял Шмироус. — Гестаповцы произвели обыск и нашли у нас обращение «Пржедвоя», письма и адреса других товарищей.