Прыжок волка: Очерки политической истории Чечни от Хазарского каганата до наших дней

Но время шло, и самые тяжкие годы минули. Стало легче жить во всей советской стране. И чеченцы обжились на новых местах: построились, собирали урожаи, работали. Школы, сельсоветы, больницы — все как у людей. Единственное, что действовали ограничения на передвижение. В последние годы высылки статистика показывает устойчивый рост рождаемости среди спецпереселенцев. Рождается не просто очередное поколение, появляются новые люди. Постепенно ослабляют и снимают ограничения. После смерти Сталина — отмена высылки. И возвращение. Одно дело — высланные в сознательном возрасте, а теперь возвращающиеся из странствий. Совсем другое — увезенные в младенчестве, и уж тем более — родившиеся на другой территории. Для них далекая родина не была понятием физическим. Новые люди обретали новую землю, которая, по рассказам старших, была все же своей. Вот это самое поколение потом покажет себя, с его вступлением в зрелый возраст, и начнется настоящая политическая жизнь.

Указом Президиума Верховного Совета РСФР от 9 января 1957 г. восстановлена Чечено-Ингушская АССР. Этот день в современной Чечне отмечают как дату «восстановления» (на самом деле — возникновения) чеченской государственности. И не зря. Это именно так. Новое «восстановленное» образование стало первой, предварительной формой чеченской национальной государственности.

Зачем Сталин делал то, что он делал, — это тайна. Вернее, просто непонятно, как он сам думал — зачем это? Но что получалось, часто не зависело от него. В чем-то через диктатора просто действовала судьба или история. Для чеченцев депортация стала великой трагедией, но она же стала и великим рывком.

Они вернулись, и во второй раз на арене истории появился чеченский народ — причем новый. Они вернулись совсем другими. Те, кого высылали, — то был архаический этнос, зацикленный на своем противостоянии «русским», слабо ориентирующийся в реальном мире, консервативный, накрепко привязанный к своей территории. Само противостояние русской экспансии, а потом и социализму (толком не разобравшись, в чем между ними разница), было противостоянием всей современной цивилизации, любому типу модернизации.

Теперь чеченский народ был готов к модернизации. Нет — он сам был готов стать движущей силой модернизации себя и всего, что вокруг. Он преодолел историческую и географическую ограниченность. Он увидел мир. Он понял, что движение не убивает. Движение — это рост.

А еще чеченцы поняли, что СССР — это не Россия. В СССР много народов, кроме русских. А значит, рано или поздно, СССР падет, как пала Хазария. Только на этот раз надо быть готовыми создать свое государство. И что государство нужно — они тоже поняли. Государство нужно, и именно свое, и именно государство, а не свободная ассоциация во главе с кучкой стариков, типа Мехк-кхела, к которому молодые то прислушиваются, то нет — по настроению. Для чего? Хотя бы для того, чтобы больше это никогда не повторилось. Чтобы больше никто не отнял у них землю — и не отнял их у земли.

Возвращение было не вполне безболезненным. Ведь в домах жили люди. Они уезжали не сразу. Возникали конфликты из-за домов, из-за имущества. Постепенно все улеглось: некоторые русские остались, другие перебрались в станицы, в города или уехали совсем. Напряжение в межнациональных отношениях сохранялось. Но чеченцам урок пошел впрок — открыто и массово они недовольство не выражали, свои антирусские настроения в целом скрывали и не саботировали советскую власть.

Снова народ почувствовал, что надо копить силы. Волк готовился к прыжку.

Золотой век

Условия для накопления сил были едва ли не идеальными. Советский Союз в отношении народов, бывших угнетенными при царском режиме, а также незаконно репрессированных при культе личности, проводил обычную постколониальную политику компенсации и интеграции. Политику, в чем-то похожую на политику и других развитых стран по отношению к их бывшим колониям. Формировалась национальная интеллигенция: определялись национальные квоты в вузах, научных и культурных учреждениях, для представителей «малых» наций создавались благоприятные условия для получения образования и даже карьеры. Резервировались для «туземцев» места в аппарате управления (поначалу — вторые места). Вкладывались немыслимые средства в экономическое развитие окраин.

Интеграция поощрялась (даже на уровне семьи — смешанные браки получали одобрение и были плюсом для карьеры), русский язык — обязательный, программы обучения — в основном унифицированы. Вместе с тем, для баланса, поддерживалось и развитие национальной культуры.