Прыжок за борт. Конец рабства. Морские повести и рассказы

— Замечательный экземпляр! — повторил он, взглядывая на меня. — Посмотрите! Красота… но это ничто… обратите внимание на гармонию. Эта бабочка такая хрупкая! И сильная! И гармоничная! Такова природа — равновесие гигантских сил. И каждая звезда так гармонична… и каждый стебелек травы… И могучий космос в совершенном своем равновесии производит вот эту бабочку. Это чудо, этот шедевр природы — великого художника.

— Никогда не слыхал таких речей от энтомолога, — весело заметил я. — Шедевр! Что же вы скажете о человеке?

— Человек — удивительное создание, но он отнюдь не образцовое произведение искусства, — ответил он, глядя на стеклянный ящик. — Быть может, художник был слегка сумасшедший. А? Как вы полагаете? Иногда мне кажется, что человек явился туда, где он не нужен, где нет для него места; иначе зачем бы ему требовать себе всю землю? Зачем ему метаться повсюду, шуметь, толковать о звездах, тревожить стебли травы?..

— Ловить бабочек, — вставил я.

Он улыбнулся, откинулся на спинку стула и вытянул ноги.

— Садитесь, — сказал он. — Я сам поймал в одно чудное утро этот редкий экземпляр. И я пережил большое волнение. Вы не знаете, что значит для коллекционера заполучить такой редкий экземпляр. Вы не можете знать.

Я улыбнулся, удобно устроившись в качалке; казалось, он глядел куда-то вдаль, сквозь стену, в которую он уставился. Он рассказывал, как явился к нему ночью вестник от «бедного Мохамеда», который призывал его в свою «резиденцию», отстоявшую на девять или десять миль от его дома. Дорога туда шла по тропе для верховых, пересекающей возделанную равнину и лесные участки. Рано поутру он выехал из своего укрепленного дома, расцеловав предварительно маленькую Эмму и передав бразды правления «жене-принцессе». Он рассказал, как она проводила его до ворот; она шла, положив руку на шею его лошади; на ней была белая куртка, золотые шпильки в волосах, а через левое плечо спускался коричневый кожаный ремень с револьвером.

— Она говорила, как обычно все женщины, — сказал он, — просила меня быть осторожным и вернуться домой до темноты, жаловалась, что мне приходится ехать одному. Шла война, и в стране было неспокойно; мои люди закрывали окна дома щитами, защищавшими от пуль, и заряжали свои ружья, а она просила меня за нее не бояться: она сумеет защитить дом до моего возвращения. А я засмеялся от радости. Мне приятно было видеть ее такой смелой, молодой и сильной. Я тоже был тогда молод. У ворот она взяла мою руку, пожала ее и отошла назад. Я остановил свою лошадь и ждал, пока не задвинули засовы у ворот. В то время по соседству бродил со своей бандой великий мой враг — человек аристократического рода и к тому же большой негодяй…