Прыжок за борт

Тамб Итам пошел за своим господином к пристани перед фортом. Ночь была ясная, но безлунная; на середине реки было темно, а вода у берегов отражала свет костров, «как в ночи рамазана»,[20]- сказал Тамб Итам. Военные лодки тихо плыли по темной полосе или неподвижно лежали на якоре в журчащей воде. В ту ночь Тамб Итаму пришлось много грести в каноэ и следовать по пятам за своим господином: они ходили вверх и вниз по улице, где пылали костры, уходили к предместьям поселка, где маленькие отряды стояли на страже в полях. Туан Джим отдавал распоряжения, и ему повиновались. Наконец, они подошли к укреплению раджи, где расположился на эту ночь отряд людей Джима. Старый раджа рано поутру бежал со своими женщинами в маленький домик, расположенный неподалеку от лесной деревушки, платившей ему подати. Кассим остался и с видом энергичным и внимательным присутствовал на совещании, чтобы дать отчет в политике прошедшего дня. Он был сильно не в духе, но, по обыкновению, улыбался, бесстрастный, но настороженный, и прикинулся очень довольным, когда Джим сурово заявил ему, что на эту ночь введет своих людей за частокол раджи. Когда закончилось совещание, слышали, как Кассим подходил то к одному, то к другому начальнику отрядов и благодарил их за то, что в отсутствие раджи они будут охранять его имущество.

Около десяти часов Джим ввел за частокол своих людей. Укрепление возвышалось над устьем речонки, и Джим предполагал оставаться здесь до тех пор, пока не отправится в путь Браун. Развели маленький костер на низком, поросшем травой мысе за стеной из кольев, и Тамб Итам принес складной стул для своего господина. Джим посоветовал ему лечь спать. Тамб Итам принес циновку и улегся вблизи, но спать не мог, хотя и знал, что еще до рассвета ему предстоит пуститься в путь с важным поручением. Его господин, опустив голову и заложив руки за спину, шагал взад и вперед перед костром. Лицо его было грустно. Когда Джим приближался к Тамб Итаму, он прикидывался спящим, чтобы его господин не знал, что за ним наблюдают. Наконец, Джим остановился, посмотрел на него и мягко сказал:

— Пора!

Тамб Итам моментально поднялся и стал готовиться в путь.

Он должен был спуститься вниз по реке, на час опередив лодку Брауна, и объявить Дэну Уорису, что белых следует пропустить, не причиняя им вреда. Джим никому другому не доверил бы этого поручения. Перед уходом Тамб Итам попросил какой-нибудь предмет, удостоверяющий, что он — Тамб Итам — действительно послан Джимом; в сущности, эта была простая формальность, так как всем было известно, что он состоит при Джиме.

— Туан, — сказал он, — я несу важное послание — твои собственные слова.

Его господин сунул руку в один карман, затем в другой и, наконец, снял с указательного пальца серебряное кольцо Штейна (он обычно его носил) и передал Тамб Итаму. Когда Тамб Итам пустился в путь, в лагере Брауна было темно, и только маленький огонек мерцал сквозь ветви одного из деревьев, срубленных белыми.

Рано вечером Браун получил от Джима сложенный листок бумаги, на котором было написано:

«Путь свободен. Отправляйтесь, как только утренний прилив поднимет вашу лодку. Пусть ваши люди будут осторожны. В кустах по обеим сторонам речонки и за частоколом при устье спрятаны воины. На успех у вас не было бы ни одного шанса, но я не думаю, чтобы вы хотели бойни».

Браун прочел записку, порвал ее на маленькие кусочки и, повернувшись к Корнелиусу, который принес послание, насмешливо сказал:

— Прощайте, мой друг.

В тот день Корнелиус был в форте и шнырял вокруг дома Джима. Джим дал ему записку, так как тот говорил по-английски, был известен Брауну и не подвергался риску попасть под выстрел одного из шайки, что легко могло случиться с кем-нибудь из малайцев, в темноте приближающихся к холму.

Корнелиус, вручив записку, не уходил. Браун сидел у маленького костра; все остальные лежали.

— Я бы мог вам сказать кое-что приятное, — хмуро пробормотал Корнелиус.

Браун не обратил на него внимания.

— Вы его не убили, — продолжал тот, — а что вы за это получаете? Вы бы могли забрать все деньги у раджи — все деньги, и повытрясти все из домов Буги, а теперь у вас нет ничего!

— Убирайтесь отсюда, — проворчал Браун, даже не глядя на него.

Но Корнелиус расположился рядом с ним и стал ему что-то нашептывать, изредка притрагиваясь к его локтю. Слова его заставили Брауна с проклятием выпрямиться: Корнелиус сообщил ему о вооруженном отряде Дэна Уориса в низовьях реки. Сначала Браун решил, что его предали, но, поразмыслив, убедился, что о предательстве не могло быть и речи. Он ничего не ответил, и, немного спустя Корнелиус равнодушным тоном заметил, что есть другой, кружной путь, хорошо ему известный.

— Это знать полезно, — заметил Браун, настораживаясь.

Корнелиус зашептал о том, что происходит в поселке, повторил речи, произнесенные на совете, тихо жужжа в ухо Брауна, словно не желая будить спящих.

— Он думает, что обезвредил меня, не так ли? — очень тихо пробормотал Браун.