Псевдоисторик Суворов и загадки Второй мировой войны

Но самым лучшим показателем эффективности ведения боевых действий противников является сравнение их потерь. По проведенным у нас сравнительно недавно подсчетам, «потери советских войск составили 131 476 человек убитыми, пропавшими без вести и умершими от ран» (Военно-исторический журнал. № 3. 1992. С. 43–45). Финны объявили о потерях убитыми 19 576 человек, пропавшими без вести — 4101 человека. Соотношение потерь один к пяти.

В Первую мировую считалось, что нападающая сторона для успеха наступления должна иметь преимущество три к одному. При наступлении Брусилова русские войска несли потери два к одному, при этом было захвачено большое число пленных. Для Красной Армии в силу ее насыщенности артиллерией, авиацией и танками потери должны были быть значительно меньшими. Потери пять к одному при прорыве фронта лишь одной армией из шести были с военной точки зрения настоящей катастрофой.

Н. С. Хрущев писал:

«Сталин буквально перетрусил, он оценил в результате войны с Финляндией, что наша армия слабая, что наш комсостав слаб и что вооружением мы слабы…» (Цит. по: Знамя. 1982. № 11. С. 82).

Эх, не было рядом с Иосифом Виссарионовичем Суворова-Резуна…

Глава 3 ТАНКИ НЕ ГОРЯТ

Но продолжим чтение нашего удивительного историка.

Он снова делает открытия:

«У Сталина танков было в несколько раз больше, чем у Гитлера.

И цифры — штука упругая. Потому защитникам гитлеровской «готовности» надо было придумать какую-то гадость, какой-то штрих, какую-то характеристику, не содержащую цифр, чтобы сказать: подумаешь, семикратное превосходство, да они же!..

Долго коммунисты думали, додумались и объявили: советские танки были опасными, горели, как спички!»

Борца за правду — Суворова-Резуна это возмущает. Советские танки, считает он, не горели. А слова тех, кто полагает иначе, рождают в его душе праведный гнев.

«Стремление красной пропаганды выпячивать «неготовность» к войне понятно. Но решительное бесстыдство удивляет».

Поскольку Суворов-Резун стыдлив, он читает нашим историкам мораль:

«И пошли красные историки повторять: пожароопасны, пожароопасны, как спички в коробке! А за экспертами пошли повторять широкие народные массы».

Правильно бичует наших историков Суворов-Резун.

В самом деле, именно из-за этих бесстыдных историков «широкие народные массы» там и сям только и обсуждают вопрос о пожароопасности советских танков. Даст бригадир рабочему прикурить от спички и тяжело вздохнет: «Вот так же горели и советские танки в Великую Отечественную войну 1941–1945 годов». Разведет геолог большой костер в ночной тайге и грустно говорит забредшему на огонек медведю: «Танки-то у нас в июне 1941-го были ох и пожароопасные, мой лесной брат…» Опрокинет бомж под железнодорожной платформой в себя пол-литра и, почувствовав пламя в груди, задумчиво скажет собутыльнику: «Вопрос о пожароопасности советских танков времен Второй мировой войны, а также довоенного периода, еще недостаточно проработан в российской военно-исторической литературе…»

Любит народ обсудить пожароопасность советских танков. Потому и покупает книги Суворова-Резуна. Ищет в них ответ на волнующий его вопрос.

«Меня давно занимал вопрос о первоисточнике. Ясно, слух распространяет красная пропаганда. Но должен, видимо, быть и какой-то еще источник, который люди считают серьезным. Не могут же люди умные просто так повторять чепуху».

И начал Суворов-Резун искать этот таинственный первоисточник. Долго искал, кропотливо. Поднял на уши все английские спецслужбы — МИ-5, МИ-6, — поднял с постели Джеймса Бонда, но тут даже британская разведка встала в тупик.

Разгадку помог найти случай.

«И вот однажды в американской газете «НРС» (25 мая 1990 г.) выступает историк Иосиф Косинский, разоблачает меня, рассказывает, что численное превосходство ничего не означало: что толку от сталинских танков, если они горели факелами!

И меня озарило: да он же Жукова начитался!»