Псевдоним «Эльза»

– Я не имею отношения к разведывательной деятельности, но мне кажется, – осторожно заметила Маренн, – что если резидент практически блокирован, как вы сказали, в Москве это не могут не заметить. Они должны предпринять какие-то действия.

– Естественно, – подтвердил Росслинг. – Мы ждем их посланца. Трёх мы уже поймали, но это мелкая сошла, связники. Мы ждем крупную рыбку. И уверен, она приплывет, – добавил он саркастически. – Прямо нам в лапы. А что госпожа Шаховская? – спросил он, внимательно взглянув на Маренн. – Удалось ли вам расспросить её о прежних петербургских связях?

– Я пока наблюдаю, – ответила Маренн уклончиво. – Княжна Шаховская действительно тяжело больна. Сейчас она полностью сосредоточена на предстоящей операции, любой неуместный разговор может испугать её и насторожить её покровителя, маршала Маннергейма. Он может попросту отказаться от наших услуг. Нет, я жду подходящего момента. Пытаюсь прощупать психологическую почву. Насколько я понимаю, княжна Шаховская была заметной фигурой в дореволюционном Петербурге, связи у неё были обширные, спрашивать обо всех нельзя, надо двигаться в каком-то определенном направлении. Я намереваюсь расспросить её о даме, которую княгиня Белозёрская, мать её жениха, приютила у себя после гибели её отца перед самой революцией. Она потом разрушила надежды Марии Николаевны на брак с князем и сама заняла её место в его сердце. Как я поняла, она осталась в России после гибели князя и может оказаться тем самым агентом Эльзой, которого абвер и ваша служба, гауптштурмфюрер, сейчас ждут в Хельсинки. Но надо понимать, это тема для Марии Николаевны очень больная. Она мучает её так же, как гниющая кость в бедре. И пока я не избавлю её от одной из этих болей, нет смысла теребить вторую. Морально она может просто не выдержать. А перед операцией это просто опасно. Если операция пройдёт успешно, а я уверена, что это так и будет, настроение у княжны сразу улучшится, и тогда с ней будет возможно побеседовать о её прошлом.

– Когда назначена операция? – спросил Росслинг задумчиво.

– Завтра, в десять утра, – ответила Маренн. – Думаю, вечером она придёт в себя, а дальше я буду действовать по обстоятельствам. Не исключено, что беседа состоится уже завтра.

– Что ж, я не смею вас торопить. Вы, фрау Сэтерлэнд, лучше ориентируетесь в этих вопросах, – согласился Росслинг. – Буду ждать. Время у нас ещё есть. Но мало. Вы слышали сегодняшнее заявление советского правительства? – спросил он.

Маренн кивнула.

– Фактически они расторгают договор о ненападении, это полностью развязывает им руки, – сказал гауптштурмфюрер. – Большевистское руководство попросту пропустило мимо ушей предложения финской стороны о совместном расследовании инцидента. Это их нисколько не интересует. Не будут же они расследовать то, что устроили сами! Да ещё совместно с пострадавшей стороной. «Майнильский намек» Сталина состоял в том, что либо финны принимают все требования по уступке и обмену территориями, а также по аренде порта Ханко, либо как правильно перевели с «минометно-дипломатического языка» их собственные газеты «Правда» и «Известия»…

Маренн невольно бросила взгляд на лежащую на столе советскую прессу. Как видно, Росслинг хорошо знал русский язык.

– «Мы ответим тройным ударом по поджигателям войны», – меж тем насмешливо процитировал гауптштурмфюрер, которого забавлял пафос официального сообщения. – Финны намек явно не поняли, или сделали вид, что не поняли. Они стараются тянуть время и дальше, в надежде на изменение политической ситуации в Европе и помощь, прежде всего, Скандинавских стран, а также Англии, Франции и США. И надежды эти, надо отдать им должное, не беспочвенны. Время не на стороне Сталина. Ситуация в Европе меняется. И большевистскому руководству надо действовать решительно, пока наша армия занята в Западной Европе и фюрер заинтересован в сохранении пакта.

– Они рассчитывают, что быстро сокрушат Финляндию?

– Они накопили огромную силу. И надеются, я полагаю, в результате быстрой военной операции, в течение двух-трёх недель, разгромить финскую армию, решить все свои территориальные проблемы и привести к власти в Финляндии послушный им просоветский режим. По сведениям, получаемым нами из Москвы, сейчас готовится новая нота, которая будет означать фактический разрыв дипломатических отношений с Финляндией. После этого они начнут. Считайте, 30 ноября, самое позднее 1 декабря, – Росслинг взглянул на календарь.

– Начнут зимой? – Маренн удивилась. – Здесь, в Финляндии, как я знаю, нешуточные морозы.