Псевдоним украденной жизни

Гришина размахивала фанерной лопатой без остановки. Ее лицо раскраснелось. Из-под пухового платка со лба на щеки катились крупные капли пота. Тонкая куртка на спине взмокла, но она и не думала останавливаться. Снежные пласты с тихим шуршанием летели за сугроб.

– Я прошу прощения, Татьяна, – отчества ее он не знал, майор ограничился именем и фамилией, – но вам придется поговорить со мной. Если не здесь, то в отделе.

Угроза не подействовала. Гришина не выпускала лопату из рук, и сугроб на глазах разрастался.

– Это препятствие расследованию и…

– Послушай, парень. – Она резко выпрямилась. Глаза под мокрой челкой, выбившейся из-под платка, зло сверкали. – Я не боюсь твоих угроз. За мной ничего нет. И что я могу рассказать тебе? Сплетни? Ты их к делу пришьешь?

Он растерянно смотрел на женщину. Она была права.

– Послушайте, Татьяна… За минувшую неделю произошло сразу три события, которые, как я думаю, не могут не быть связаны между собой.

Она стащила с правой руки вязаную варежку, растопырила пальцы и, загнув указательный, произнесла:

– Первое – это у нас что? Драка Федорова с Виталиком? Я правильно понимаю?

– Так точно. – Он улыбнулся. – Второе – это стрельба на рынке. Странная стрельба. Если хотели убить Виноградова, почему не убили? Стреляли в упор. Если хотели убить Виталия Солдатова, то почему в итоге убили ножом?

– Ох… – Она тяжело вздохнула, воткнула в сугроб лопату, повернулась к нему и глянула с сожалением. – У вас там все такие? И откуда только берут! Чего непонятного? Стрелял один, убил другой. Это два разных человека, парень! Даже мне это понятно. И Федорову тоже. Потому он перепугался и дома заперся.

– Федоров?

– Федоров, Федоров, в лихие годы: Маклай. – Тонкие губы Гришиной сложились в ядовитую улыбку. – Не все же ему страх на людей нагонять. Теперь вот и самому приходится трястись, как зайцу. Ты ступай, парень, ступай. Нет у меня для тебя информации. Сплетни к делу не пришьешь…

Она не соврала. Федорова на рынке не было. За прилавком стоял продавец, трудоустроенный пару дней назад. На вопрос: где хозяин, ничего вразумительного не сообщил.

– Так поезжай к нему домой, стажер, – посоветовал майор Исхаков, когда Саша ему позвонил. – Если захочет с тобой поговорить и пустит, это будет большой удачей. И да, помни: у него злых собак за забором дюжина. Даже не пытайся проникнуть туда хитростью.

Исхаков не соврал. Стоило Саше подойти к забору и позвонить в звонок под пластиковым козырьком, как со стороны двора раздался самый настоящий собачий хор. Лаяли, выли, повизгивали, скреблись когтями о металлическую изгородь. Майор мог бы и не предупреждать. Желания проникнуть на территорию без спроса у Александра не возникло.

Под пластиковым козырьком, рядом с кнопкой звонка зашуршало, затрещало, и голосом Федорова спросили:

– Кто? Что надо?

– Николай Иванович, это Корнеев. Александр Корнеев.

– Понял, что не Иван, – хмыкнул Федоров. – Зачем явился?

– Есть разговор.

– Мы вроде уже говорили. Ты руки сразу начал распускать. А это у нас что? Это у нас, парень, превышение должностных полномочий. А поскольку полномочий у тебя пока нет никаких, иди к черту.

Динамик пару секунд пошипел и затих. Федоров связь оборвал, но неожиданно и собачий хор стих, скрежет когтей о металл прекратился. Корнеев решил подождать.

– Входи. – Федоров даже не выглянул, когда через несколько минут распахнулась узкая дверь. – Только быстро!

Он не выглядел подавленным или испуганным. Гладко выбрит, чисто одет. Суетливо себя вел – это да. Без конца оглядывался, смотрел поверх забора. Ставни на окнах закрыты, отметил Саша. Либо так было всегда, либо это вынужденная мера предосторожности.

Хозяин провел его в маленькую комнату без окон. Узкая кожаная кушетка вдоль стены, напротив два стула. Больше никакой мебели.

– Присаживайся, стажер, – указал ему на стулья Федоров. Сам он развалился на кушетке. – Говори, только быстро.

– Солдатова убили, – проговорил Саша, рассматривая голые цементные стены.

– Слышал. – Федоров вытянул ноги, сунул руки в карманы брюк, настороженно глянул. – И?

– Ничего не можете сказать по существу вопроса?

– Нет. С чего вдруг?

– У вас с ним был конфликт. Все это видели. Вы могли почувствовать себя оскорбленным и…

– И за два ящика фруктов Виталика замочить? – фыркнул хозяин. – Ты чего, стажер, не догоняешь вообще? Я никогда не был идиотом, так с чего мне на старости лет им становиться? Все знали о нашей драке, а я пошел и нож ему между ребер воткнул. Не удовлетворился тем, что надавал… Так себе звучит, не находишь, стажер?

Саша конфузливо молчал. Версия и в самом деле никуда не годилась.

– Тогда кто? Кому он помешал? Кто объявил на него охоту? На Солдатова!

– Охоту? Почему сразу охоту? – наморщил лоб Федоров.

– На рынке один в него стреляет. Второй подкарауливает возле моего дома и вгоняет ему нож в сердце. Что за важная птица такая? Жил себе, жил, и вдруг после драки с вами…

– Отстань, – вдруг отмахнулся Федоров и сел ровно. – Дай подумать.