Псевдоним украденной жизни

Было заметно, что он растерялся. Словно то, что ему сообщил Корнеев, явилось для него новостью. Вот все выглядит так-то и так-то, а он не подумал, он проглядел.

– А Виноградов-молодой? Он… Он что: не при делах? – вытаращился на Корнеева хозяин дома. – Это не в него стреляли?

– Есть версия, что убить хотели именно Солдатова, а Виноградов попал случайно. Солдатов почувствовал опасность и неспроста крутился возле нас. И за секунду до выстрела упал прямо под ноги моему коллеге.

– Серьезно!

Федоров полез в задний карман штанов, достал мобильник и быстро набрал кого-то. Из отрывистых приказаний Саша не понял ни слова. Николай Иванович не называл никаких имен. Он минуты три слушал собеседника, потом кивнул, буркнул:

– Понял. – И вернул телефон в задний карман брюк.

– Тебе пора, стажер, – указал он ему на выход. – Провожать не стану. Дорогу найдешь.

– И это все? – Саша не сумел скрыть разочарования. – Вы даже не расскажете мне, кто искал Солдатова на рынке и зачем?

– Это тебе любой скажет. Его разыскивал бывший сожитель Лиды – жены Виталика. Зачем? Спросите у него. Бывай, стажер. Деду пламенный…

Федоров дурашливо склонился в полупоклоне, тут же приподнял голову, подмигнул и проговорил:

– Кстати, пятачок-то Виталик получил как раз из-за тачки, которую угнал у Лидкиного сожителя. Дедушка твой его закрывал по этому делу. Там было что-то еще по совокупности в нашем округе, вот дело об угоне сюда и передали. Он многое тебе может рассказать. Попробуй деда своего разговорить, стажер. А ко мне больше не суйся. Не будет у меня никаких задушевных разговоров с ментами.

Глава 9

Опять позвонила мать и долго ныла о болезнях, дорогих лекарствах и нехватке денег.

– Не могу я больше в школе со шваброй надрываться, – повторила мать раз третий или пятый, она не считала, потому что почти не слушала. – Помогать мне собираешься, нет?

– Я? Помогать?

Она наконец-то очнулась от ленивого созерцания, будто получила подзатыльник. До этого она минут двадцать наблюдала за тем, как летает на ветру балконная штора. Ее то на улицу вытянет и надует парусом, то в дом втолкнет и закрутит. Было интересно: выдержат петли или нет?

– Чем же я должна тебе помочь, мама? Полы в школе приеду мыть? – тихим сонным голосом поинтересовалась Ирина.

Она оттолкнулась от диванных подушек, села ровно и напрягла мышцы спины, как советовал фитнес-инструктор. Высоко задрала подбородок, чтобы ощутить напряжение в затылке. Там, по утверждениям специалистов, находилась какая-то мышца, которая отвечала за продление молодости. Будет натренирован этот отдел, не появится брылей и обвисшей кожи на шее.

Какая чушь!

Ирина вдруг сгорбилась, услышав, как мать плачет.

– Ма, ну ты чего? Если деньги нужны, так и скажи, не ходи кругами. Выбью для тебя у Димы ежемесячное пособие. Только не плачь.

«И не ной», – закончила она мысленно.

– Да, выпросишь ты у него! У него зимой снега не дождешься. Скупердяй!

Ирина улыбнулась одними губами, но так, чтобы не закладывались глубокие складки у рта – научил косметолог.

Про скупость ее мужа она слагала для матери легенды и повторяла их периодически, снабжая все новыми и новыми подробностями, чтобы мать не особенно рассчитывала на него. Она и не просила до сего дня. Видимо, приперло.

– Ты больна, мам? – неожиданно укололо ее тревогой.

– Больна… Как и все в моем возрасте. Артрит, остеохондроз, гипертония. Целый старческий букет. Да еще работать приходится.

– Все. С сегодняшнего дня увольняйся. Я прямо сейчас вышлю тебе денег. Банковской картой научилась пользоваться?

– Научилась. Жизнь всему научит.

– Двадцать тысяч отправляю. – Ирина быстро бегала пальцами по экрану телефона. – Все. Ушли. Лови!

Мать еще долго пыхтела, пытаясь прочесть сообщение и одновременно не свернуть разговор с дочерью.

– Вроде все на месте. Спасибо, дочка. – Она помолчала и неожиданно задала вопрос, который был под запретом. – Умру, так и не увидимся?

– Ты же знаешь, что мне нельзя туда соваться, мам. Как я приеду под другим именем? Здесь меня никто не знает. Лицо давно подправила. Я уже не Лиза и не Усова. Я Ирина Киселева, мам. Как я приеду к тебе? И зачем? Что мне делать в том городе? Сама выбирайся. Я могу организовать.

Мать снова начала причитать о больных ногах и преклонном возрасте. И вдруг замолчала.

– Мам? – позвала ее Ирина.

Она отодвинула телефон от уха и глянула на экран. Нет. Мать на связи. Секунды прыгают.

– Тебе Вера не звонила? – задала та странный вопрос.

– Ма, мы с ней двадцать пять лет не общались. С какой стати она станет мне звонить? У нее даже моего номера нет.

– Не знаю, – последовал еще один тяжелый вздох. – С чего-то она вчера у меня о тебе спрашивала. Первый раз за двадцать пять лет.

– Соскучилась! – фыркнула Ирина.

И тут же вспомнила вечер своего бегства. Как она дрожала на ледяном ветру на окраине города с дорожной сумкой, в которой, кроме смены нижнего белья, ничего не было. И никого тогда с ней рядом, кроме Веры.

– Не дрейфь, подруга, прорвемся, – без конца повторяла она, щелкая зубами от холода. – Глядишь, и Валерка объявится. Найдет тебя. И вы заживете…