Псевдонимы русского зарубежья. Материалы и исследования

Статьи с перечисленными подписями написаны усредненным языком газетной публицистики, без заметных индивидуальных черт, в частности таких, которые позволили бы уверенно атрибутировать их Бухову. Но некоторые тексты, публиковавшиеся в «Эхе» в 1925–1927 гг., такими чертами отмечены.

Вероятно, Бухову принадлежат юмористический рассказ «В мертвый сезон. Вроде судебного отчета», подписанный «Никанор Пташкин», и стихотворный «маленький фельетон» «Как надо быть осторожным в наше время» с подписью «Н. Пташкин», напечатанные буквально друг за другом, в двух номерах подряд, в августе 1925 г. Первый из текстов по форме представляет собой стилизацию рассказа в суде обвиненного в том, что он в присутствии свидетелей назвал гражданина Пупкиса дураком. Оказывается, Пупкис предложил рассказчику ограбить магазины на Лайсвес-аллее, главной улице Ковно, но добыча по причине мертвого сезона оказалась ничтожной. Грабители с горя зашли в ресторан, где и дошло дело до оскорбления Пупкиса, в чем подсудимый тщился оправдаться: «Так разве же он не дурак, господин судья? Как же это можно, чтобы целый час шляться и насобрать четырнадцать литов, а потом дать себя в ресторане ограбить?»[384]

Такая стилистическая маска свойственна Бухову в его фельетонах и юмористических рассказах. Фельетон «Кусок жизни», схожий по форме и отчасти по месту действия (ковенский суд), он под собственным именем напечатал спустя полгода, в феврале 1926 г.; ср. начало:

Если хотите посмотреть настоящую жизнь, ту, которую не увидишь в кафе, или из окна своего кабинета – сходите в камеру мирового судьи.

Для меня нет ничего более колоритного и сочного, чем этот – передаваемый дрожащим голосом истицы – какой-нибудь алексотский роман[385].

– Я, господин судья, извините, девица. Конечно, если какая там треплется, так ей все равно, а у меня все, чтобы приличия и никаких приставаний. Другая и конфекты жрет кавалерские и по кинушкам гниет – ей это может и подходит, а я уж извините[386].

Комичность звучания литовской фамилии (Пупкис) Бухов использовал в своих фельетонах, например в пародийной заметке местной хроники:

Всем ковенчанам известен p. Ионас Рыбкис. Вчера с ним произошел невероятный случай: проходя мимо ресторана, он не только не зашел туда и не напился, но даже по дороге ни у кого не занял денег до четверга. Странно, почему полиция по этому поводу не составила протокола[387].

Ср. также «литуанизированную» форму имени Тагора Рабиндас Тагорскис[388], выдуманные имена Йонас Синдетиконас и Пранас Карандашас[389] и т. п.

Фельетон в стихах «Как надо быть осторожным в наше время» («Я влюблен. Пошел к любимой…») в девяти строфах с рефреном «Ламца-дрица ха ца-ца!» излагает сюжет сватовства, не состоявшегося ввиду того, что в приданое за девицу давали векселя:

Что-с? Девица с векселями?
А жирантом будет тесть?
Нынче, знаете вы сами,
Векселя нельзя ведь есть!
Я – не глупая овца!
Ламца-дрица ха ца-ца!![390]

Сходные стихотворные фельетоны, пародийные стихи, сатирические стихотворения Бухов печатал и под собственным именем[391], и под псевдонимом Л. Аркадский[392]. Из них наибольшее внимание привлекал цикл стихотворных фельетонов Аркадского 1921–1922 гг. «Товарищ Онегин»[393], к которому примыкает сатирическая пьеса в стихах «Онегин по-ковенски» с перенесенными в Ковно персонажами оперы Чайковского, снабженными литуанизированными именами Онегинас, Ленскис, Греминас, Ларинене, паняле Ларинайте[394].