Пшеничное зерно. Распятый дьявол

— А как же, мы в лесу тоже приносили жертвы — кабанов жарили. Богам — дым, нам — мясо. И молились по два раза на дню. А если шли на задание, то и третий раз. Встанем лицом к горе Кения и просим Нгаи, Всевидящего:

Укрой наши пещеры от злого глаза,
В лунную ночь пошли нам облачко,
Огради нас от врагов,
Укрепи наши сердца отвагой.
А потом пели:
Будем сражаться,
Освободим пашу землю,
Кения — страна черных людей!

Все притихли, внимая торжественному напеву. Коинанду бросил дурачиться, пел всерьез. Когда он кончил, воцарилось долгое молчание. «Все как во сне… Проснусь, и в хижине никого не будет… Останусь один, как всегда…» — думал Муго.

Гиконьо зашелся сухим кашлем.

— Простыл, а? — всполошился Варуи. — Вот я и говорю: нынешняя молодежь никуда не годится. Хилая какая-то. Мы в свое время ночи напролет лежали в засаде, на земле, в лесу, выслеживая воинов масаи. Ветер свистит. Одежда вся мокрая от росы. И хоть бы кто-нибудь кашлянул. Все нипочем.

Эти двое, борцы за свободу, посмотрели на Варуи.

Они провели в лесу семь долгих лет. Но спорить со стариком не стали.

— Что толку в молитвах? — внезапно воскликнул Генерал Р, возвращаясь к прерванному разговору. — Помогли они Кихике? А он-то в них верил! Каждый день Библию читал, всюду таскал ее с собой. Почему же бог не шепнул ему хоть одно словечко — не ходи, мол, это ловушка?

— Ловушка? — торопливо переспросил Гиконьо. — Ты хочешь сказать, что Кихику предали?

— По радио тогда объявили, что его взяли в плен в бою и что почти весь его отряд перебит, — вставила Вамбуи.

Генерал Р. сосредоточенно смотрел себе под ноги и не спешил удовлетворить общее любопытство.

— В тот день он отправился на встречу с кем-то. Он часто ходил в разведку один. И когда расправлялся с Робсоном, тоже никого с собой не взял. Обычно он говорил мне, куда идет, но в тот раз как воды в рот набрал. Все заметили, что он волнуется и радуется чему-то. Но когда его спрашивали, хмурился. И что еще странно — обычно он брал с собой Библию, а в тот день не взял. Наверное, рассчитывал скоро вернуться.

Генерал Р. порылся в карманах, извлек небольшого формата книгу и протянул Гиконьо. Варуи и Вамбуи взволнованно подались вперед. Гиконьо полистал Библию, задерживаясь на подчеркнутых черным и красным строках. Пальцы его слегка дрожали. В семьдесят втором псалме две строфы были обведены красным карандашом.

— Что значат эти красные линии? — спросил Гиконьо с почтительным любопытством.

— А ты прочти, — подсказал Варуи.

«Да судит нищих народа, да спасет сынов убогого и смирит притеснителя. Ибо он избавит нищего, вопиющего и угнетенного, у которого нет помощника», — прочитал Гиконьо.

Когда он замолчал, комнату вновь затопила тишина. Ее нарушил Генерал Р:

— Кихику словно подменили после того, как он пристрелил Робсона… Вот тут надо кое-что уточнить. — Генерал Р. по-прежнему не поднимал головы. Говорил он тихо, старательно выбирая слова, будто самого себя убеждал в чем-то. И вдруг вскинул глаза на Муго. Теперь все глядели на него.

— Кихика укрылся у тебя в ту ночь. И за это тебя арестовали и отправили в лагерь, так ведь? Припомни, не говорил ли он, что через неделю снова придет в деревню, что ему надо с кем-нибудь повидаться?

У Муго перехватило дыхание и сдавило горло. Он не решался заговорить — боялся, что заплачет. Ни на кого не глядя, он покачал головой.

— А Каранджу он не упоминал?

Муго снова покачал головой.

— Ну что ж. Мы думали, ты сможешь помочь нам. — Генерал Р. замолчал и больше уже не проронил ни слова.

— И кто бы мог подумать… — начал было Варуи, но осекся. Вамбуи жадно разглядывала Библию. Судя по всему, она потрясла ее еще больше, чем сообщение Генерала Р.

— Точно он вырос в семье проповедника… — печально произнесла она. — Или сам хотел стать пастором.

— Он и стал им — верховным жрецом нашей свободы! — воскликнул Варуи. Гиконьо, Вамбуи и Лейтенант Коинанду грустно усмехнулись. Только Муго и Генералу Р. было не до смеха. Все же натянутость исчезла. Гиконьо кашлянул, прочищая горло.