Пси-фактор

Погладив ее по волосам, Фён осторожно коснулся губами виска. Слишком мало страха сейчас было в ее сердце. Глава клана Вагнер понимал, что теперь причин бояться намного больше. Но, как ни странно, сам оставался спокоен. Наверное, осознать и свыкнуться с новым положением вещей позволяла банальная усталость.

* * *

Обед не отличался разнообразием: кувшин с очищенной водой, местные тепличные овощи, рассыпчатая гречневая каша и порция желе, обогащенного протеином.

Еда была привычной для Наны, но аппетита не чувствовалось. Его напрочь убила одна немаловажная деталь: у Маркуса Биби были разбиты костяшки. Набухшие розоватые капли сукровицы на его правой кисти то и дело притягивали взгляд Наны.

Об кого он разбил их, догадаться было нетрудно, и оттого кровь стыла в жилах.

— Могу сказать, госпожа Вагнер, что отец начал вас искать лишь спустя две недели, когда стало известно, что префектуру Аллот вы покинули, не выполнив задания. Он даже дал вам несколько дней форы, ожидая вашего появления и объяснения… Но вы не пришли… — Маркус говорил между делом, перемежая слова с едой. Его мало волновал тот факт, что вынужденная собеседница за последние пятнадцать минут ни слова не обронила, да и к еде не притронулась. — Хотите или нет, но вы выполните условия посвящения и вернётесь в клан как полноправный его член.

Проследив наконец за ее взглядом, мужчина усмехнулся, а потом промокнул салфеткой набежавшие капли сукровицы. По белоснежной бумаге сразу отпечатались розовато-жёлтые пятна.

— Вам что с того, ищет меня отец или похоронил? — голос Наны дрожал. Лоб прорезала тонкая, не по-девичьи глубокая морщинка. Глаза чуть покраснели от нервного напряжения.

Ее вопрос был столь наивен, что Маркус не сдержал улыбки.

— Влияние… Ничего больше. Благодарный Фён Вагнер — послушный Фён Вагнер.

— Это шутка? — Нана фыркнула. Маркус же еще шире улыбнулся, отчего опять напомнил ей Тариса Лаена, сбивая мысли в бесформенную кучу.

— Я знаю, что вы сейчас чувствуете Нана, — прошептал он, задержав на ней взгляд синих глаз. — Думаете, что вас списали как неудавшуюся особь. Думаете, что вы больше никому, кроме генно-модифицированного урода и менталиста, не нужны. Но поверьте, это не так. Ваши родные многое отдадут, чтобы вас вернуть.

— Ложь…

— Вы не были родителем, Нана. Не растили детей, не воспитывали. Вы не знаете, что чувствует родитель, когда ребенок не может оправдать ожиданий. Предательство, раздражение, часто бесконтрольную злость и желание проучить. Иногда жажду убить. Увы, эти чувства чаще сильнее разума, а сделанное не повернуть вспять.

— Демагогия от человека, который не имел детей…

— Я был на вашем месте Нана, — спокойно пояснил Биби. — И я есть на месте вашего отца. Увы, некоторые решения мы должны принимать, исходя из сложившейся ситуации и обязанностей перед обществом, и, к сожалению, часто личные чувства не должны играть никакой роли. Вы просто заложница ситуации, Нана…

— Да неужели, что же такого произошло с вами, что вы так свободно рассуждаете об этом?

Он не должен был ответить. Нана ждала, что собеседник увильнет, переведет стрелки, скажет в общих чертах. Но Маркус словно ждал вопроса.

— У меня было два брата, Нана. Когда отец погиб на производстве при странных обстоятельствах им едва исполнилось шестнадцать и четыре. Дело сразу засекретили. Мать сильно заболела и начала психически сдавать. Так что мне пришлось очень быстро повзрослеть… А потом мой средний брат возомнил себя богом и уничтожил нас. Выжил только я. По крайней мере, я так думал до недавнего момента.

— Ваш брат спятил?

— Нет, он просто стал императором Сакской империи…

Сказанное не уложилось в голове ни спустя час, ни спустя два. Обед давно закончился, а разговор с Маркусом Биби все не отпускал ее мысли. Собеседник рассказал многое из своего далекого прошлого. Но девушка не могла ни осознать услышанного, ни поверить, ни опровергнуть.

К сказанному можно было просто отнестись как одной из версий происходящего, которая не имеет ни начала, ни конца, но может вынудить почувствовать ситуацию определенным образом. Хотел ли Маркус вызвать в ней жалость или сожаление — непонятно. И да, Нана признавала, что определенное чувство жалости в ней зародилось. Однако стоило ли потакать ему, этому чувству?

Наверное, она была слишком похожа на своих родителей. Сопереживание Маркусу на самом деле не играло никакой роли. Он убийца, готовый ради своих непрогрессивных идеалов обречь десятки врагов и соратников на гибель. И, похоже, Сакской империи повезло, что на трон вступил именно Фердинанд, а не Маркус…

Каким мог быть их третий брат, погибший в те далекие времена, даже думать не хотелось. Дети… кто бы их ни воспитывал, всегда остаются детьми, величайшей ценностью любого времени. Мог ли человек, взявший правление в свои руки, просто приказать убить ребенка? По сути, малыша…

Нана не верила этому. Не хотела. Здесь, не кривя душой, она с уверенностью могла сказать, что ей попросту лгут. А если неправда здесь, то и остальному нельзя верить.