Пси-фактор

— Разблокируй все замки. И следи. Рано или поздно он проявит себя, — велел он. Глаза его при этом сощурились, а лицо исказилось тяжелым, неприятным оскалом.

* * *

Тарис свободно выдохнул, лишь когда сопровождающая его охрана оставила его наедине и плотно прикрыла за собой дверь. Пошевелиться он решился, когда мысли его охранников стихли. А еще спустя минуту поднял голову и внимательно осмотрелся. Огромная комната. Диван, стол, стулья… Ряд окон, шкафы с пачками инфо-кристаллов, папки с документами, мягкий ковер, карта мира, а напротив в стене стеклянные двери. Они вели на огромнейший балкон.

Солнце жарило. Серый каменный пол балюстрады тускло блестел под лучами солнца, грел подошвы плотной обуви. Тарис прошел вдоль, ловя собственное непривычное отражение в строгих прямоугольниках окон и дверей. Остановившись возле одних таких, Лаен долго не мог понять, что именно привлекло его внимание в темноте комнаты. Ему казалось, с противоположного конца на него кто-то смотрит… Но ни мысли, ни шороха не доносилось. Потому попробовал приоткрыть дверь и осторожно вошел внутрь. Автоматически зажегся свет.

Тарис, пораженный, застыл. Портрет занимал всю стену. Почти три метра длиной, столько же в высоту. Громоздкий крашеный квадрат с чужими лицами. Сглотнув, подошел ближе. Даже не заметил мягкого ворса ковра под ногами. Внимание полностью захватило изображение. Мужчина и женщина. Рядом Маркус, Фердинанд и он сам, мелкий и пухлый… Каким его помнили воспитатели, до того как кости обтянуло кожей…

Пальцы Тариса скользнули по холсту. Очертили лицо белокурой женщины. Странное неведомое чувство дежавю. Что он помнил сам, кроме окровавленного лица этой женщины на портрете, кроме огня на собственной коже, страха? Ничего.

А раз не помнил… был ли он тем мальчонкой на картине? Был ли тем, которого помнили его воспитатели в детдоме?

Была ли у него прошлого вот эта семья? Была ли память, которую разделили между собой Маркус и Фердинанд?

Чужие мысли вторглись в сознание неожиданно. И лишь спустя мгновение хозяин комнаты объявился в ней.

— Это моя семья. Они погибли, — тихо сказал Фердинанд, приваливаясь плечом к косяку и рассматривая черноволосого юношу. — По крайней мере, я так думал еще недавно. Мама читала мысли и на момент смерти совсем спятила. Была полностью не в себе. Братья Маркус и Тео… Мелкий хорошо контролировал температуру тела, мог воспламенять свою кожу участками. Из-за этого часто страдал. Маркус просто силен как бык. Помню, нам было весело.

Тарис молчал. Фердинанд вспоминал намного больше, чем озвучивал. Мелкие особенности каждого, повадки, диалоги, целые дни. Все это неслось в его голове с бешеной скоростью, приправленное болью. Настолько горькой и злой, что горло сжалось спазмом.

Там, в памяти Фердинанда, был извечный ночной кошмар Тариса. От начала и до конца. Вплоть до последнего слова. Там свежими росчерками жили недавно просмотренные видео о той давней трагедии и едва оформившиеся перепалки с Наной. В зале телепортаций этот поток был нечитаем, теперь же словно специально разложен по уровням и линиям.

Тарис судорожно сжался, пропуская все это через себя. Фердинанд тем временем приблизился и встал рядом. Сейчас он был полностью расслаблен и задумчиво смотрел на картину.

— Похоже, кто-то из них придёт меня убить… Вито. Маркус уверен, что во мне сидит наш дед Сатоир, что он управляет моим телом. А он на самом деле в Тео… Или как он теперь зовёт себя… Тарис Лаен. Я надеюсь, найти его первым и показать Маркусу, как он неправ. Хотел бы вернуть хоть часть той семьи, что была у нас… Но это вряд ли. Скорее всего, наша встреча с Маркусом закончится братоубийством, к великой радости Сатоира.

Он перевел взгляд на Тариса, а потом положил руку ему на плечо и сжал.

— Осваивайся, Вито, теперь это место надолго станет твоим домом.

Лаен застыл, не понимая последнего жеста. Фердинанд же убрал руку и вышел из комнаты.

Тарис еще некоторое время смотрел на закрытую дверь, а после снова взглянул на портрет. Его семья… в полном составе. Мать, отец и два брата. И если с Маркусом диалог хоть как-то наладился. То с Фердинандом это будет в разы сложнее. Уж слишком сильной была его уверенность, что разум императора Сатоира засел в его брате Теодоре. В мыслях Фердинанда даже рыться не надо было, чтобы увидеть, как Сатоир поработил тело Тео.

Вот только Тарис знал, что в его собственном теле есть только он сам. Знал, что виной тому — действия мастера Ирраиля. Если б не нелегальные модификации, наверное, в словах Фердинанда был бы смысл. Вот только как это донести брату? И есть ли смысл доносить?

Теодора, каким бы он ни был, не вернуть…. Сатоира тоже нет. Есть он, Тарис. ГМО, модифицированный больше чем на пятьдесят процентов. Это единственная правда, за которую Тарис мог лично поручиться. Вот и все.

Проще не быть их братом, чем стать камнем преткновения.

* * *

— Добрый день господин… Ирраиль, — поприветствовал оператор на входе в вокзал и быстро набрал данные на сенсорной панели. — Ваше направление?