Псих

Водка с текилой к тому времени просились уже наружу, дойдя до уборной, мне несколько раз посчастливилось вступить в непонятную склизкую субстанцию, шлейфом тянувшуюся от самой гостиной. Нащупав в темноте выключатель, передо мной неумолимо предстала омерзительная картина. Слизь эта ничто иное, как рвотные массы. Кусочки непереварившейся курицы налипли на ободке унитаза. Воды в бачке конечно же не было, для этого видимо были предназначены, пятилитровые баклахи с полумутной водой, стоявшие за ванной. По стенкам тут и там пробегали небольшие насекомые. Едва горящая лампочка, висящая на проводе, придавала обстановке крайне удручающий вид. Сапоги мои попросту прилипали к поверхности плитки, уложенной ещё в прошлом столетии. Справив наконец нужду, я как культурный человек оторвал сверток бумаги и протёр обрыганный обод унитаза и смыл. Выходил я аккуратно, стараясь не испачкаться и не поскользнуться на неизвестных массах. С соседней комнаты доносились еле слышные стоны, и шёпот, переходящий иногда в возмущение. Присмотревшись, я увидел торчащие ноги из под одеяла моей революционерки в чулках, и рядом с ней лежащего Малыша. Она дрочила его подростковый, ещё неокрепший член. Бедняжка не дождалась… Другой угодил в её обольстительные сети. Вероятней всего слизь на полу и те куски курицы на унитазе, его «рук дело». Проблевавшись как следует, он очевидно решил прилечь, где, собственно, и попал на возбужденную пизду. Выстроив методом дедукции пошагово их действия, я отправился на кухню искать своё вино. В спальне раздевшись уже спал набожный рэпер, он не был особо пьян, просто пришёл на вечеринку поспать. Я дал ему кличку Иисус.

Раздался ужаснейший стук в дверь, удар был настолько сильным, что казалось дверь сойдёт с петель и сейчас же сюда вбежит группа захвата и повалит всех нас на обрыганный пол. Звук был глухим, скорее всего били ногой. Открыв двери, мы никого за ней не увидели, лишь только посторонний звук послышался этажами ниже.

– Как же он заебал! – закричали все в одночасье. Я хотел было спустится и разобраться с придурком, но Алина и ещё несколько девушек схватили меня за руки и затащили в квартиру. «Чёрт бы вас всех побрал! Втянули меня в эту глупую историю, как бы действительно чё не натворить, и не оказаться в ближайшем отделении полиции.» – приблизительно такой сумбур крутился у меня в голове тогда. Главное, чтоб хоть обыск не устроили, запрещённые вещества здесь явно имелись.

На часах было около двенадцати ночи, всё поутихло. На кухне и в гостиной также сидели люди и вели полупьяные разговоры. Я пил их дешевое пиво и почему-то не хмелел. Появилась ещё одна девочка, очень-таки коренастая девочка, я вам скажу. Ростом метр восемьдесят, с широкими плечами, придурковатой прической и выпученными глазами. Баба переросток. На самом-то деле ей не было кажись и восемнадцати, как она оказалась в столь ёбнутом обществе в таком-то возрасте, я не знаю. Её широкое лицо выдавало неопытность и некоторую детскую инфантильность. Она, собственно, и была ребёнком. Красная клетчатая юбка в стиле американских школьниц на её жопе смотрелась крайне бестолково. Сейчас бы сесть в такси и уехать от сюда нахуй с какой-нибудь красоткой, предварительно заехав в магазин и купив бутылку виски или рома, а не это вот всё: сосед, Иисус, рыганина, уёбищная юбка, парень по кличке Уебан, и остальные. Крик прервал мои мечтания. В спальне в истерике с полуспущенными штанами разрывался Малыш. «Заебала, заебала, отъебись ты уже наконец!»– кричал он ехидно улыбающейся революционерке. Та смеясь, хватала его за руки, на что он ещё более эмоциональней реагировал. Опрометью вылетев в подъезд, всё также продолжая голосить, как прокаженный «Отъебись, отъебись», он нажал на кнопку вызова лифта, но не дождавшись бросился вниз по лестнице.